В 1898 году президент США Уильям Маккинли направил американские войска на Кубу, чтобы помочь повстанцам свергнуть испанское господство. Они добились успеха. Сразу после этого Конгресс США проголосовал за отказ от своего обещания, закрепленного в законе в виде поправки Теллера, вывести войска после победы и уважать независимость Кубы. Маккинли назначил американского военного губернатора. В дальнейшем США предоставили Кубе ограниченное самоуправление, но высаживали войска в тех случаях, когда американские интересы казались им угрожающими. Так было в 1906, 1912 и 1917 годах, когда государственный секретарь Роберт Лансинг отправлял оккупационные войска по предложению своего племянника Джона Фостера Даллеса, клиенты которого из Sullivan & Cromwell хотели обеспечить сохранение у власти режима, уважающего их инвестиции.
На протяжении большей части ХХ века Куба оставалась квазиколонией США. В 1950-е годы последний из ее покорных диктаторов Фульхенсио Батиста заключил выгодные сделки с американскими гангстерами, которые построили роскошные отели и казино, заполнили их американскими туристами и превратили Гавану в самый аляповатый и греховный город полушария. Американский бизнес, в том числе клиенты Sullivan & Cromwell, доминировал в стране. Им принадлежала большая часть сахарных плантаций - две крупнейшие из них принадлежали компании United Fruit, а также значительные инвестиции в нефтяную промышленность, железные дороги, коммунальное хозяйство, горнодобывающую промышленность и животноводство. Восемьдесят процентов кубинского импорта поступало из США. Когда в 1957 г. компания International Telephone & Telegraph обратилась к Батисте с просьбой одобрить резкое повышение тарифов, Фостер направил ему послание, в котором сообщал, что это повышение будет отвечать "интересам Кубы". Батиста одобрил это решение. В знак благодарности - эта сцена стала центральной в фильме "Крестный отец, часть II" - руководители компании ITT подарили ему золотой телефон.
Хотя большинство американцев не могли или не хотели этого замечать, коррумпированная тирания на Кубе становилась все более непопулярной. В течение 1958 года партизаны Кастро одержали ряд побед. В последний день года Батиста подал в отставку. Перед рассветом 1 января 1959 года он бежал в Доминиканскую Республику, прихватив с собой несколько сотен миллионов долларов. Через неделю, после ликующей поездки по острову, Кастро прибыл в Гавану и начал политическую карьеру, которая определит ход мировой истории.
В момент захвата власти Кастро Фостер находился на лечении на соседней Ямайке. "Я не знаю, хорошо это или плохо для нас, - размышлял он, узнав новость.
Через три месяца Кастро совершил свой бурный визит в США. Зарождающаяся контркультура приняла его в свои объятия. Аллен Гинзберг и Малкольм Икс пришли к нему в отель в Гарлеме. Сторонники приветствовали его на улице. Один из них нес табличку с надписью MAN, LIKE US CATS DIG FIDEL THE MOST-HE KNOWS WHAT"s HIP AND WHAT BUGS THE SQUARES.
Вернувшись на родину, Кастро выступил с речью, в которой презирал вице-президента Никсона, самого высокопоставленного американца, с которым он встречался, как "непримиримого ученика мрачного и упрямого Фостера Даллеса". Вскоре после этого он конфисковал американские инвестиции на сотни миллионов долларов, нанеся серьезный ущерб клиентам Sullivan & Cromwell, а также таким гангстерам, как Лаки Лучано и Мейер Лански. Он заключил в тюрьму тысячи подозреваемых в контрреволюции, в том числе и тех, кто имел тесные связи с США, и казнил несколько сотен человек.
Time утверждал, что "бородатый силач" укрепляет свою "хаотическую диктатуру" с помощью иностранных коммунистов и денег, конфискованных у богатых кубинцев. "Очернение США нарушило все границы дипломатии и даже здравомыслия", - писал журнал после одного из его выступлений. "Никто не знает, куда дальше заведет Кастро его безумие".
Антикастровский террор начался вскоре после революции. В Гаване загорелся большой универмаг, в порту был взорван корабль, погибло более ста человек, горели сахарные плантации, а самолеты из Флориды сбрасывали бомбы и таинственно исчезали. Возможно, некоторые из первых атак были осуществлены вольными изгнанниками, но вскоре Аллен взял кампанию под свой контроль. Первым его решением было передать ее Ричарду Бисселлу, заместителю директора по планам.
"На встрече в штаб-квартире ЦРУ 8 января 1960 г. обсуждалась ситуация на Кубе", - писал один из докладчиков. "Директор попросил Дика Бисселла организовать специальную рабочую группу, чтобы убедиться, что мы атакуем эту ситуацию со всех возможных сторон".
"Дики" Бисселл был одним из беспокойных сыновей привилегий, которых Аллен нанял для помощи в управлении ЦРУ. Он происходил из богатой коннектикутской семьи, окончил Гротон и Йельский университет, работал на "План Маршалла" и Фонд Форда, оба из которых тесно сотрудничали с ЦРУ, и работал в стильном "джорджтаунском наборе" Аллена. В должности заместителя директора по планам он курировал одну из самых разветвленных разведывательных сетей в истории, в которой тысячи сотрудников работали из пятидесяти пунктов по всему миру. Бисселл не только принял этику ЦРУ, предполагающую постоянное действие, но и физически воплотил ее в жизнь. Он беспрестанно вышагивал и носился по коридорам. Когда ему приходилось сидеть, он направлял свою нервную энергию на то, чтобы шаркать ногами, разминать руки, крутить скрепки и бросать карандаши.
"Бисселл проводил мало времени в Конгрессе, но много времени с президентом на встречах без протокола", - писал один из историков. Что происходило на этих встречах, никто не знал, но, скорее всего, это было интересно". Многие считали, что рядом с президентом Эйзенхауэром Ричард Бисселл обладает большей необработанной властью, способной заставить события происходить, способной изменить форму мира, чем любой другой человек в Вашингтоне".
15 января Аллен обратился в Специальную группу - секретный орган, рассматривавший секретные операции, - за разрешением начать заговор против Кастро. Эйзенхауэр заявил, что он будет рад любому заговору, направленному на то, чтобы "вышвырнуть Кастро", поскольку он "безумец". К середине января ЦРУ имело восемнадцать сотрудников в Вашингтоне и еще двадцать два на Кубе, разрабатывавших "предполагаемые операции на Кубе".
Привычка отрицать тайные операции выработалась у Эйзенхауэра в течение всей его военной карьеры, и он сохранил ее, став президентом. Менее чем через две недели после того, как он санкционировал заговор против Кастро, он заявил журналистам, что хотя он "обеспокоен и озадачен" антиамериканскими заявлениями Кастро, Соединенные Штаты не будут предпринимать никаких действий против него. На заседании Специальной группы 17 февраля он отмахнулся от предложения Аллена, согласно которому ЦРУ должно было саботировать работу кубинских сахарных заводов, и поручил ему выдвинуть более дерзкие идеи, "включая даже, возможно, радикальные". Однако, отвечая на вопрос о Кубе во время поездки по странам Латинской Америки в марте, он настаивал на том, что у США "нет никаких мыслей о вмешательстве".
Эйзенхауэр начал операцию против Кастро с решимостью и целенаправленным энтузиазмом. Он отдавал свои приказы непосредственно Аллену и Бисселлу. "Существовала неформальная, но понятная короткая цепочка командования", - заключил позднее внутренний историк ЦРУ. "Основные решения принимались на уровне ДДП, ДСИ или президента".
Аллен представил "Программу тайных действий против режима Кастро", написанную Бисселлом, на совместном заседании Специальной группы и Совета национальной безопасности 17 марта 1960 года. В ней предлагалось провести многоступенчатую операцию "по замене режима Кастро на более преданный интересам кубинского народа и более приемлемый для США, причем таким образом, чтобы избежать любой видимости вмешательства США". ЦРУ должно было создать тайную сеть на Кубе, насытить остров антикастровской пропагандой, внедрить небольшие группы партизан, использовать их для организации восстания внутри страны и обеспечить "ответственный, привлекательный и единый" новый режим.
Эйзенхауэр задал несколько вопросов, затем сказал, что не может представить себе "лучшего плана", и одобрил его. При этом он настаивал на одном условии: Американское участие должно быть строго засекречено.
"Большая проблема - это утечка информации и нарушение безопасности", - сказал он. "Каждый должен быть готов поклясться, что ничего об этом не слышал".
Тем самым Эйзенхауэр сделал свержение Кастро официальной, хотя и секретной целью американской политики. На этой встрече произошло и нечто другое, почти столь же судьбоносное. Аллен говорил первым, но когда возникали вопросы, он отступал перед Бисселлом. Это был первый признак того, что Аллен не будет руководить этой операцией.
Антикастровский заговор был настолько амбициозным проектом, за который ЦРУ когда-либо бралось. От его результатов зависело многое. Однако Аллен парил над всем этим. Каждый раз, когда он и Бисселл приезжали в Белый дом, чтобы проинформировать Эйзенхауэра о ходе работ, Бисселл брал на себя инициативу, а Аллен слушал. Когда 8 апреля Бисселл проводил брифинг для Объединенного комитета начальников штабов, Аллен даже не присутствовал на нем.
Когда-то Аллен играл роль тайного формирователя мира и, как предполагалось, второго по значимости человека в Вашингтоне. В конце 1950-х годов он уступил ее Бисселлу. Это было поразительное угасание, углубление черт характера - рассеянности, неспособности сосредоточиться, невнимания к деталям, неприятия жестких дискуссий, - которые окружающие давно заметили.