Последние слова парень говорил уже под дружный хохот посетителей.

— Пожалеешь ещё, — прошипел Шакал и быстро ретировался из кабака.

— Зря ты так, — проговорил Кот. — На выходе могут подкараулить и убить. От них стоит подлости ждать.

— Можно подумать, что мои сегодняшние слова что-то изменили, — отмахнулся Женька. — Они нам поражения в прошлый раз не простили бы никогда. Поэтому, чем быстрее мы с ними за городскими стенами встретимся, тем быстрее решим эту проблему.

— Наверное, ты прав. В любом случае, теперь в этом городе нам тесно. Кто-то должен уйти, или мы, или люди Борова.

— Пусть уж лучше Боров уходит.

— Сам он не уйдёт.

— А мы поможем. Слушай, вот шериф говорил, что за убийство — смертная казнь. А что же тогда в прошлый раз люди Борова на тебя с ножами пёрли?

— Боров в этом городе человек известный. И влиятельный. Лишний раз и шериф старается с ним не связываться. Если бы меня завалили, он бы выкрутился. Может, вообще штрафом откупился бы.

— Понятно. Короче, по мелочи нам не интересно. Если противник — то самый сильный? — засмеялся Женька.

— Получается, что так. Только ещё и подлый.

С утра, сразу после завтрака, вышли из дома.

— Ты, Жень, давай к воротам и жди меня. Я к Петровичу.

— Хорошо.

Женька поехал к воротам, где охранник с осоловелыми от недосыпа глазами пытался прикурить самокрутку, чиркая огнивом. Ветер был промозглым и порывистым, и огонь быстро задувало. Парень помог ему прикурить, а сам, достав булочку, испечённую Катериной, принялся жевать.

— Не куришь, что ли? — поинтересовался охранник.

— Нет.

— А я, вот, с малолетства. Сначала ради форса перед дружками да подругами, а потом втянулся, — охраннику было явно скучно и хотелось потрепаться.

— Ну и зря.

— Сам сейчас понимаю, что зря. Сейчас табака много, а весной самая пытка пойдёт. Старый табак заканчиваться будет, а новый ещё не вырастет. Вот и экономишь на каждой крошке и на каждой затяжке. Или у деревенских по бешенной цене покупать приходится. Одна морока с этим куревом.