Когда Фабель и Мария вышли из палатки, небо просветлело, и кирпичный орнамент планетария в холодном свете дня казался ярким, словно умытым дождем.

— Это мерзавец становится все наглее, Мария. И он определенно шлет нам какой-то сигнал. — Фабель махнул рукой в сторону деревьев, но было ясно, что он имеет в виду нечто такое, что располагалось за ними. — Это место можно увидеть из Полицайпрезидиума. Сейчас мы находимся от него точно к югу. Купол планетария виден с верхних этажей нашего здания. Парень нагло разгуливает буквально перед нашими глазами.

Мария скрестила руки на груди и, чуть склонив голову набок, сказала:

— Что же, на сегодняшний день нашим главным подозреваемым является Ольсен, и мы его почти схватили. Не исключено, что выбором этого места он действительно хочет нам что-то сообщить. Мы подобрались близко к нему, а он подобрался к нам. Как вы правильно заметили, тело оставлено почти рядом со штаб-квартирой полиции.

— Все возможно. Впрочем, нельзя исключать того, что выбор места имеет отношение к истории.

— Истории городского парка?

— Не обязательно, — покачал головой Фабель. — Мы находимся в Винтерхуде. Очень древнее место, Мария. Здесь еще в незапамятные времена существовала стоянка людей каменного века. Скорее всего соседство Полицайпрезидиума имело для него главенствующее значение, но, помимо этого, определенную роль могли сыграть какие-то факты в истории Винтерхуде. — В свою бытность студентом Фабель проводил много времени в городском парке в обществе множества книг. Никто точно не знал происхождение названия «Винтерхуде», но слово «худ» на старинном нижненемецком диалекте означало «защищенное место». Здесь, на этой земле, где люди непрерывно обитают вот уже шесть тысяч лет, Фабель всегда чувствовал себя на удивление комфортно и спокойно. Ему казалось, что в этом проявляется его связь с историей, которую он изучает.

— Или, — сказала Мария, — это соответствует тому ландшафту, какой он рисовал в своих фантазиях.

Фабель хотел ответить Марии, но не успел, поскольку увидел, как, проехав прямо по траве, у полицейской палатки за полицейским кордоном остановился «Мерседес-4Х4». Из машины выбрались два человека. Фабель сразу их узнал.

— Вот дерьмо… — бросил Фабель, вовсе не обрадовавшись точности своего радара, заранее возвещавшего о неизбежном появлении «больших шишек». — Для полного счастья нам только этого не хватало.

Оба вышедших из «мерседеса» мужчин прямиком направились к Фабелю и Марии. Первому из них было лет за пятьдесят. Его очень коротко остриженные волосы успели почти полностью поседеть, так же как и борода, в которой, впрочем, присутствовали забавные вкрапления ее прошлого, имевшего цвет сливочного масла. На мужчине был светло-серый костюм, который он нес на себе с таким видом, словно это был полицейский мундир.

— Доброе утро, герр криминальдиректор, — приветствовал своего босса Фабель. Звали босса Хорст ван Хайден.

Второй прибывший на «4X4» человек был ниже ростом и значительно более тучным, нежели ван Хайден. Его розовые щеки были гладко выскоблены. Фабель, узнав министра внутренних дел земли Гамбург, приветствовал высокое начальство коротким кивком.

— Здравствуйте, министр Ганц…

— Доброе утро, криминальгаупткомиссар Фабель, — сказал ван Хайден и, указав кивком головы на полицейскую палатку, спросил: — Это правда?

— Что вы имеете в виду, герр криминальдиректор? — в свою очередь спросил Фабель, хотя прекрасно понимал, что хотел узнать босс, — у него не было ни малейшего желания вдаваться в детали следствия в присутствии министра Ганца, с которым ему уже приходилось иметь дело.

Ганц сделал успешную карьеру в политике и теперь как министр внутренних дел отвечал за вопросы безопасности и борьбу с преступностью в городе. Создавалось впечатление, что в тех случаях, когда происходило громкое, ставящее в неловкое положение правительство земли Гамбург преступление, он считал виновной в этом преступлении полицию.