— Слушаюсь! — повернулся в седле в его сторону Страйк.

Ривас мрачным взглядом обозрел лисью физиономию надсмотрщика. У него иногда мелькала мысль, а была ли у Страйка хоть какая-то привязанность? Или этот тип сразу родился ярко выраженным садистом, для которого удовольствием являлись лишь муки ближнего?

— Посади мальчишку в повозку! — скомандовал Ривас.

По лицу Страйка мелькнула еле заметная тень недовольства, но тем не менее он с готовностью отрапортовал:

— Будет сделано!

— И не вздумай развлекаться с ним, как с остальным быдлом! — продолжил Ривас — Это слишком ценный товар, чтобы ты его изувечил или забил до смерти ради своего удовольствия!

Дай этому извращенцу волю — и придешь в Койгард порожняком. А случись что с мальчишкой, и неизвестно, довезешь ли до покупателя его сестру. Кто их знает, благородных? Перегрызет себе вены на руках — и прощай, денежки…

— Кир, ты как? — Ласковые руки коснулись обожженного лица маленького сола.

— Айя, это ты? — прохрипел Кир. От палящего светила и бесконечной дороги у него кружилась голова и темнело в глазах.

— Я, я. — Сестра приподняла голову брата. — Пей!

Губ Кира коснулась восхитительная влага, и он, забыв обо всем, жадно приник к протянутой бутыли.

— Куда нас везут? — сорвался с его губ первый вопрос, как только он утолил жажду и немного пришел в себя.

— Скорее всего, в Койгард, — тяжело вздохнула Айя.

— Там мы сможем добиться аудиенции у императора, — воспрянул духом брат. — Отец говорил, что император всегда на стороне благородных соллов…

Айя с тоской смотрела на маленького братишку, горячо развивавшего мысль о просьбе помощи у императора. Уж она-то знала точно, зачем их везли с Севера почти в центр империи. Койгардские невольничьи рынки — вот что их ждало в конце пути.

— Ты меня не слушаешь? — взглянул на нее Кир.

— Слушаю, — машинально ответила Айя, погруженная в мрачные раздумья.

— Зачем меня обрили? — вдруг спросил с обидой Кир. — Они нанесли мне оскорбление, и я потребую у императора смертной казни для них…

Вот, кстати, и еще одно подтверждение, что караван направлялся на невольничьи рынки. В противном случае благородному солу ни за что не осмелились бы брить голову. Взрослые соллы и маленькие солы гордились своими прическами и отращивали их с раннего детства. И чтобы покуситься на это тщательно оберегаемое украшение… Такое всегда каралось смертью.

— Сол Кир, — обратилась к брату сестра. Он замолк, прислушиваясь к такому необычному и торжественному обращению. — Запомни навсегда, что ты — сол и, когда повзрослеешь, станешь благородным соллом…