Я решил отвлечься от написания художественной литературы. Время от времени я знакомил с результатами своего труда Сильвию, и в целом она реагировала очень положительно.

– Хмм. очень. эээ. красочно, – отвечала она, прочитав описание дерева, на которое у меня ушло шесть недель. Но потом заявила, что мой герой похож на «карикатуру горгульи». Тогда я понял, что пора расправить крылья, и занялся правкой документов для западных благотворительных организаций.

Так, за неделю редактирования «анализа осуществимости» я заработал больше, чем среднестатистический житель Кирибати за год. Анализ, профинансированный Продовольственной и сельскохозяйственной организацией ООН, точнее ее римским филиалом, рекомендовал продвижение программы по созданию на Бутарирари мелких фермерских хозяйств по выращиванию овощей на продажу, которые затем перепродавались бы посредникам с Таравы – «реализаторам». Они продавали бы овощи кооперативам, а те уже – потребителям с Таравы. Подобная белиберда наверняка казалась логичной тому, кто сочинял ее в Риме за чашечкой эспрессо, но, разумеется, этот «кто-то» не подумал о том, как перевезти овощи с ограниченным сроком хранения с острова, где нет ни электричества, ни холодильников. Самолетом? Кораблем? Авторы этого анализа хотя бы раз были на Кирибати? Не было в исследовании ни слова и о проблемах, связанных с культурой бубути. Какой смысл работать больше, чтобы заработать больше денег, если в итоге все равно придется делиться этим с любым, кто попросит? В отчете также умалчивалось о том, что для эффективности программы конечному потребителю придется заплатить за один помидор примерно десять долларов. Нет, решили авторы, это хороший план. Давайте его профинансируем.

А мне-то что. Я вскоре понял, что главными получателями гуманитарной помощи от ай-матангов были сами ай-матанги, и был не прочь сам отхватить кусок пирога. Заработок мне уже давно не перепадал. Где-то там, в параллельной вселенной, меня ждали долги по кредиткам и выплаты по студенческим займам, но та вселенная находилась от Таравы очень далеко. Никто не звонил мне и не напоминал, что пора делать взнос. Я исчез из того мира и больше не думал о нем.

И все же, хотя в лишних деньгах на Тараве не было абсолютно никакой нужды, гордость вынуждала меня время от времени приносить в дом свою долю. Я помогал Сильвии с ее работой чем мог. На Тараве меня знали как «мужа из Фонда народов». Но иногда было приятно увидеть чек, на котором стояло мое имя. И я устроился на работу.

Так у меня появилась интересная возможность понаблюдать за тем, что же такое гуманитарная индустрия на Кирибати. До того дня действия ООН вызывали у меня лишь недоумение. Я никак не мог понять, в чем же заключается их работа. Каждые несколько месяцев самолет «Эйр Науру» привозил на остров очередную партию одетых по последней моде сотрудников ООН, которые проводили большую часть времени, критикуя местных жителей. «Какие они все грязные», – фыркала нигерийка, перебрасывая через плечо кончик шарфа от «Гермес». Нигерийка прибыла на Тараву с целью улучшить бедственное положение местных женщин. «Как вы тут живете?» – спрашивал француз в мокасинах с кисточками, когда ему сказали, что, увы, он не может заказать клаб-сэндвич. Он явился на Кирибати помогать детям.

Наблюдения за новыми консультантами, приезжающими на Тараву, заменили нам вечерние новости. Мы знали, о чем болтают кофейные интеллектуалы на континенте, отмечая, какие добрые дела консультанты приехали вершить. К примеру, однажды на острове появилась команда экспертов по борьбе с курением. Мне выдался шанс пошпионить за ними в баре отеля «Отинтайи», где у них была встреча с чиновниками из Министерства здравоохранения – мрачными парнями, которые вежливо кивали, выслушивая рассказ о коварных планах табачных компаний относительно Кирибати. В тот самый момент, когда обеспокоенные розовощекие ай-матанги ушли, ай-кирибати открыли табакерки с ирландским табаком, свернули по самокрутке из листьев пандана, посмеялись и начали вечернюю попойку. Они-то хорошо знали статистику смертности на Кирибати за 1996 год – 99 тысяч смертей от гриппа (в 1983 году эта болезнь скосила 2 процента населения страны), 15 тысяч – от диареи, и это лишь самые серьезные случаи, попавшие в отчет (в том числе 4500 смертей от дизентерии, преимущественно дети), 44 новых случая заболевания проказой. По заболеваниям и смертям, вызванным курением, статистики не было. Не было даже необходимости собирать эти данные. На Кирибати никто не доживал до того момента, когда рак легких и эмфизема становились причиной смерти.

Я понял, что существует значительное расхождение между проблемами здравоохранения, которыми озабочены западные гуманитарные организации, и реальной ситуацией в Тихоокеанском регионе. К примеру, понос и острые респираторные инфекции были причиной смерти почти 10 процентов детей в возрасте до пяти лет. Но гламурные персонажи не умирают от поноса. Элизабет Тейлор не организует благотворительные мероприятия для людей, страдающих поносом. Поэтому все деньги уходят на борьбу со СПИДом, а не с детским поносом. Ну и ладно. Если благотворителям угодно жертвовать деньги на борьбу со СПИДом, а не диареей или малярией – главной причиной смертности в развивающихся странах, – я лично ни пискну в знак протеста. Но мне кажется, что более умный способ борьбы со СПИДом на Кирибати – взять один банан, один презерватив и отнести их в Центр подготовки рыболовного персонала, где ай-кирибати учат работать на иностранных рыболовных траулерах, а затем объяснить, что в порту лучше не ходить к проституткам, но если уж приспичит, надо использовать презерватив, потому что иначе умрешь. Вот как выглядит презерватив. А это банан. И вот как это делается. Общая стоимость программы? Один доллар. Число спасенных жизней? Не сосчитать. Однако те, кто финансирует гуманитарные организации, видимо, другого мнения. Вместо того чтоб осуществить вышеописанную простейшую образовательную программу, три четверти врачей и большинство старших медсестер с Кирибати отправились в Австралию, где в течение пяти недель посещали семинары по оказанию психологической помощи больным СПИДом. Не по профилактике или лечению – по оказанию психологической помощи тем, кто уже болен. Общая стоимость программы? $100 000. Число спасенных жизней? Ноль. С трудом представляю психолога, разговаривающего с женщиной ай-кирибати, муж которой заразил ее СПИДом после возвращения домой из плавания. «Ну и как ваша самооценка?»

Сами ай-кирибати с безразличием относились к присутствию на острове иностранцев и к помощи, которую те оказывали. Консультанты могли заставить местных явиться на семинар, где тем предстояло узнать, как правильно жить на атолле, лишь заплатив так называемую плату за участие, то есть взятку. На дальних островах волонтеры исполняли роль деревенских дурачков, забавных клоунов, развлекающих туземцев своими странными выходками. На Тараве ай-матангов тоже было не так много, и каждый раз, когда местные замечали одного из нас, они неизменно таращились и хихикали. И тем не менее с уверенностью можно сказать, что в целом присутствие иностранцев на островах ай-кирибати не волновало. До приезда китайцев.