Атолл Джонстона – худшее место на Земле. В 1960-е Соединенные Штаты Америки использовали его как полигон для ядерных испытаний, которые, понятное дело, в приличных районах самих Штатов проводить было нельзя. Не удовлетворившись тем, что атолл был частично взорван, Штаты решили его отравить. Именно здесь хранились и уничтожались такие чудеса экспериментов американских лабораторий, как нервный газ зарин[20] и прочие вещества, несущие смерть и болезни. На атолле есть два мрачных завода по переработке отходов. Они находятся на двух концах взлетно-посадочной полосы, днем и ночью сжигая яд. Между ними тянутся военные бараки, из крыш которых торчат спутниковые тарелки. Они получают сигналы из мира, который с таким же успехом мог находиться в другой галактике. Больше на атолле Джонстона ничего нет. Время от времени здесь случаются аварии, протечки, и тогда несчастные солдаты, которым «посчастливилось» служить в этом месте, покорно надевают противогазы.

Конечно, можно было бы посвятить пару-тройку страниц размышлениям о философской значимости атолла Джонстона. На нем увековечены материальные проявления способности человечества к великому злу. Более амбициозным писателям эта тема показалась бы очень плодотворной. Однако, сидя в самолете и глядя, как из него выходит единственный пассажир в гражданском, выбравший себе очень странную судьбу, я обнаружил, что мне вовсе не хочется размышлять о высоком. В голове вертелась лишь одна мысль: «Ну кто-нибудь, закройте же наконец дверь, пока мы тут не превратились в мутантов!» Самолет охраняли вооруженные солдаты, у которых наверняка были жабры. И, хотя мне было очень жалко этих людей и их детей, я не мог думать ни о чем, кроме двери и о том, когда же она закроется, чтобы мы снова могли дышать самолетным воздухом, наверняка менее токсичным, чем атмосфера снаружи. Когда дверь закрылась, мы поднялись в воздух и стали вглядываться в поверхность океана, ожидая, что из-под нее вот-вот вынырнет Годзилла.

И тут я понял, что, видимо, был неправ. Пожалуй, атолл Джонстона – это и есть тот самый переходный пункт в Тихом океане. Остров, разбивающий иллюзии. Призывающий всех путешественников отбросить свою наивность, забыть легенды, почерпнутые из глянцевых туристических каталогов, и понять, что Тихий океан – это огромное пустое пространство. Между прочим, кто-то может посчитать эту пустоту весьма полезной. Ведь, по сути, атолл Джонстона – это просто голая скала, расположенная вдали от человеческого жилья. Поэтому, если вам вдруг захотелось взорвать остров, выбирайте атолл Джонстона. Пострадают только рыбы. Совсем другое дело – Маршалловы острова. Прибыв сюда после многочасового тихоокеанского перелета, уставшие и отупевшие, мы постепенно размяли ноги, но оказались не готовы к тому, что после столь долгого пути попадем в столь знакомую обстановку. Мы словно превратились в героев одной из серий «Сумеречной зоны», где типичный провинциальный городок одноэтажной Америки вдруг перенесся прямиком на юг Тихого океана. Мы высадились на острове Маджуро – столице Маршалловых островов, мрачной группы атоллов, некогда приглянувшейся Соединенным Штатам. Оказывается, когда супердержава начинает думать, что вы можете ей пригодиться, это не так уж здорово, особенно если речь идет об изучении некоторых нюансов использования водородной бомбы.

Именно на Маршалловых островах ученые наконец выяснили, что представляет собой коралловый атолл – верхушку умирающего вулкана. В основу этого открытия легли изыскания Чарлза Дарвина и натуралистов – его предшественников. Поскольку кораллы растут лишь на глубине 150 футов, Дарвин предположил, что они разрастаются, чтобы заменить собой разрушающийся подводный вулкан, а не нарастают на его верхушке, пока вулкан еще действует. По мере того как земля под поверхностью воды медленно оседает в глубины, на его склонах расцветают коралловые полипы, стремясь к солнцу и поднимаясь, чтобы сначала стать барьерным рифом, а затем, с дальнейшим разрушением вулкана, медленно спуститься к самому его основанию. Таким образом формируется атолл. Его живой хребет покоится на толщах мертвого коралла и на мертвом вулкане в самой глубине.

Конечно, потребовалось время для подтверждения этой теории, ведь, чтобы отыскать вулкан под всеми этими слоями, надо было копать глубоко. Шаги в этом направлении были предприняты, но лишь в 1952-м, спустя более сотни лет после того, как Дарвин выдвинул свою теорию, – атолл Энветак в составе Маршалловых островов пробурили на 4610 футов в глубину и наткнулись на вулканическую породу. Тогда и подтвердилась теория Дарвина. Однако бурение проводили по другому поводу. Энветак готовили к испытаниям водородной бомбы, и глубинные исследования показали, что атолл вполне годится для того, чтобы стереть его с лица земли. И вскоре, на рассвете первого ноября 1952 года, американцы взорвали бомбу по имени «Майк», и весь остров был разрушен, заражен радиацией и ядом, как будто штата Невада для этих целей было недостаточно.

И это было не единственное событие апокалиптического масштаба на Маршалловых островах. Я в восторге от этого удивительного парадокса: мы открыли природу атолла – и тут же взорвали его. В 1940-е, 1950-е и 1960-е было проведено множество испытаний. Кому-то может показаться, что водородная бомба причинила достаточно страданий одной нации, на пару веков хватит. Однако Министерство обороны США думало иначе. Каждый год Маршалловы острова используют как цель для испытания баллистических ракет, которые запускают из Калифорнии. Ракеты нацелены на атолл Кваджалейн, который ловит их, как бейсбольная перчатка. На том же атолле проводятся исследования некоторых систем противоракетной обороны. В течение нескольких лет там базировался проект «Стратегическая оборонная инициатива», а в последнее время – более скромная оборонная система, THAAD – противоракетный комплекс мобильного наземного базирования для высотного заатмосферного перехвата. Доступ к двум третям Кваджалейна есть лишь у американских солдат и тех, кто поставляет им оружие. Включая четыре острова, отравленных радиацией – Бикини, Эневетак, Ронгелап и Утрик, – жертвой оборонной индустрии США пали в общей сложности пять атоллов. Поскольку администрация Буша-младшего решила игнорировать договор об ограничении систем противоракетной обороны, испытания на Маршалловых островах в ближайшее время вряд ли прекратятся, скорее наоборот. Учитывая, что общая территория страны составляет менее 120 квадратных миль, пять островов – весьма значительная потеря. Соответственно, значительной должна быть и компенсация.

За последние десять лет Маршалловы острова получили более 800 миллионов долларов «помощи» от Соединенных Штатов. Если разделить эту сумму, получится примерно 14 300 долларов на каждого мужчину, женщину и ребенка в этой стране. Большая часть этих денег сразу утекла правительству Маршалловых островов. Разве есть лучший способ поощрить коррупцию и безделье среди чиновников стран третьего мира? Вся эта «помощь» не только не улучшила здоровье и благосостояние жителей Маршалловых островов, но и принесла с собой новые беды. После того как местные продукты были заменены на американские, людей стали тревожить высокое кровяное давление и диабет. В обществе, где нарушились все традиционные связи, алкоголизм и самоубийства стали обычным делом, особенно среди молодежи. Маджуро, атолл шириной не больше двухсот ярдов, задыхается под тяжестью автомобильных пробок и гор мусора. Молодежь, одетая по последней моде лос-анджелесского гетто, слоняется без цели, и все население давно уже перешагнуло грань отчаяния, погрузившись в состояние ступора. Это Богом забытое место, где даже кокосовые пальмы вымерли, уступив место бетону и железу.

А еще здесь есть тараканы. Огромные. Я невольно задумался. Как тараканы на Маджуро смогли вымахать до таких размеров? Они угрожающе ползали по улицам, и, поскольку я был достаточно хорошо осведомлен о действиях некой супердержавы на островах, мне в голову тут же полезли мысли о радиоактивных осадках и о том, где, собственно, они выпали. Кто знает, в какую сторону дул ветер в 1940-е, 1950-е и 1960-е? Поверьте, внешний вид тараканов на Маджуро наводит именно на такие мысли. На заднем сиденье такси они ползали по ногам. В номере гостиницы вылезали из всех щелей и углов. В ресторане бегали по столу, словно спрашивая, собираемся мы доедать или нет.

Сильвия была не в восторге. Она не боится пауков и безразлична к змеям, даже мыши ее не трогают. Но тараканы… Они, по ее словам, «бе-е-е».

Однако мы не отчаивались: ведь должно же на Маджуро быть что-то помимо обширной тараканьей популяции? Мы жили в отеле «Роберт Ример» – скромном пристанище консультантов. Я сказал полной даме, которая заведовала стойкой регистрации, что мы хотели бы прогуляться, поскольку нам предстояло провести на Маджуро целый день. Не могла бы она порекомендовать какое-нибудь интересное место, которое стоит посмотреть?

– Вы хотите прогуляться? – спросила она в ужасе. Ее грудь, затянутая в платье с цветочным рисунком, вздымалась. – Но тут ничего нет. – По стойке пробежал таракан.

Бе-е-е.

Мы вышли на улицу и свернули влево – одно из двух возможных направлений на этом острове, – но спустя некоторое время были вынуждены признать, что дама оказалась права. На Маджуро действительно ничего нет. Есть грязная полоска пляжа, омываемая пенистой мутной жижей и растворяющаяся в безжизненной лагуне. С того края, который выходит в океан, серый, голый риф испещрен чем-то, похожим издалека на большие бело-коричневые полипы. При ближайшем рассмотрении полипы оказывались грязными подгузниками, пекущимися на солнце в ожидании прилива. На сухой земле возвышаются убогие двухэтажные многоквартирные дома и новехонькие сборно-разборные домики. Дорога представляет собой одну большую пробку, а по обе ее стороны ходят самые толстые люди, которых я только видел в жизни. Вялые и безразличные, они жуют гигантские упаковки чипсов. Мы проходили мимо, кивая в знак приветствия, но наши кивки были встречены безмолвным презрением, и очень скоро я начал понимать, почему жители Маршалловых островов пребывают в таком унынии. На этих островах, похожих на гетто, нет атмосферы постепенного упадка, свойственной большинству городов в тропиках, мало-помалу разрушающихся под воздействием времени и погодных условий. Маджуро был построен не затем, чтобы приходить в упадок медленно и благородно. Его построили подобно огромному торговому центру, чтобы Америка могла переправлять безделушки людям, за одно поколение променявшим три тысячи лет своей истории и культуры на дешевые шмотки с блестками и слабоалкогольное пиво. Мимо проезжали новенькие фургоны. У каждого министра был «лексус» с шофером. В витрине магазина стояли последние модели стиральных машин. В видеопрокате крутили новинки со Стивеном Сигалом и Жан-Клодом Ван Даммом в главных ролях. Подростки щеголяли в стодолларовых кроссовках и модных мешковатых шортах. Недостатка в деньгах на Маджуро явно не было, но вместе с тем здесь царила атмосфера глубокой нищеты.

Мы были не в восторге. Сказать по правде, мы были в отчаянии. Мы знали, что Тарава – что-то вроде Маджуро, только беднее. Нам вдруг показалось, что, возможно, это была не такая уж хорошая идея – переехать на атолл на краю света. Легко было поддаться отчаянию, но мы все-таки устояли и решили дать волю кипящему гневу и злости на США за то, что они стерли с лица земли целую нацию – просто чтобы потренироваться. Злились мы и на жителей атолла за то, что те вели себя как безвольные наркоманы и готовы были сделать все ради очередной дозы всемогущего доллара. К примеру, они выселили с одного из островов всех коренных жителей, построив на нем курортный отель и казино для корейцев, чтобы туристам не пришлось марать глаза о темнокожую бедноту – якобы это отбивает тягу к азартным играм. Другой необитаемый остров отдали американской компании, которая хранит на нем радиоактивные отходы японских и американских атомных станций. А ведь Маршалловы острова и без того отравлены и заражены радиацией. Принимать еще больше ядовитых отходов с распростертыми объятиями – это просто вопиющая глупость.

Дальше было еще хуже. В нашем номере, который был, в принципе, неплох, я полночи метался от стенки к стенке, пытаясь прихлопнуть шлепанцем вездесущих гадов, и когда убил пятерых (!), то подумал, что теперь можно ложиться спать. А потом почувствовал его. Он полз вверх по моей спине, скребя лапками и царапая кожу. Поняв, что вскоре таракан окажется у меня в ухе, я поддался инстинкту и издал первобытный вопль, вскочив с кровати. Сильвия сделала то же самое. Она не любит, когда ее внезапно будят. Я спокойно объяснил ей, в чем дело, упомянув нескольких весьма влиятельных персонажей из христианской теологии. Потом мы обнаружили таракана, притаившегося за изголовьем кровати, и я придвинул кровать как можно ближе к стене. Наверное, он и до сих пор там – излучает по ночам ярко-зеленое сияние.