Падение длилось недолго – Торн даже не успел испугаться смерти. Едва он начал понимать, что может умереть, как падение на мерзлую землю прекратилось. Плечо, до самой шеи, охватил огонь, и все звуки исчезли – исчезло все, кроме холода и невыносимой боли.

Но почти тут же тишину разорвали отчаянные крики матери, и эти крики поразили Торна, словно удар ножа в сердце.

Торн попытался подняться, но плечо откликнулось ужасной болью, так что он едва не потерял сознание.

Рука! Он не может шевельнуть рукой!

Крепко сжав зубы, он схватился здоровой рукой за поросль мха на стене и, цепляясь за нее, приподнялся на колени. Дышать по-прежнему получалось через раз.

Сверху донесся какой-то треск, а затем – пронзительный визг, внезапно оборвавшийся.

– Мама? – выдохнул Торн.

Молчание.

– Мама, мама, ответь!

– Да ты никак жив? – В окне второго этажа показалась голова отца. – Смотри-ка, щенок оказался крепче, чем я думал. Только не порти впечатление – не вздумай реветь по матери!

– Что ты с ней сделал?! – выкрикнул Торн.

– Заткнул ей рот, – пьяным голосом ответил лэрд. – Ничего страшного, просто толкнул. Извини, не заметил, что там стоял сундук. Но не я же ударил ее об этот сундук головой!

– Я убью тебя! – выкрикнул Торн, мысленно проклиная свой ломающийся мальчишеский голос. – Убью, слышишь? Если она мертва, клянусь Христом и всеми старыми богами, ты тоже покойник!

Лэрд расхохотался в ответ. Хохотал громко и долго, от души. И Торну казалось, что этот смех выдавливал по капле то, что осталось от его сердца.

– Вот это вряд ли! Нет, ты не убийца! – И отец снова покатился со смеху – эта мысль безмерно его развеселила. – Так вот, пока не научишься убивать, в этом замке больше не появляйся! В следующий раз, когда мы встретимся, лучше тебе, трусишка, быть готовым бросить мне вызов!

Наверное, целый полк англичан не смог бы устроить замку Рейвенкрофт такую осаду, какую предпринял Торн той ночью. Словно бешеный зверь бился и рвался он в каждую запертую дверь. Тяжелым камнем разбил окно на первом этаже, исцарапался в колючем терновнике – лишь для того, чтобы обнаружить, что не сможет влезть в окно, помогая себе лишь одной рукой.

Торн так и не узнал, что привело Каллума тем утром под стены замка. Не узнал, сколько часов бродил под стенами, выкрикивая бессвязные проклятия, прежде чем верный друг обнаружил его, бесчувственного и полузамерзшего, на холодной земле под окном материнской спальни. Он смутно помнил, как далеко на востоке, над горами Кинросс, занимался серебряный рассвет. Помнил, как не мог шевельнуться от холода, как сорвал голос, но продолжал кричать. И это кричала его душа.

И Торн помнил свою клятву. Перед тем как лишиться чувств, он поклялся, что вернется сюда, когда научится убивать.

Этой ночью Торн видел свою мать не в последний раз. Но в последний раз она видела его.