Богиня даже отреагировала не сразу, не отрывая взгляда от бессознательного сына.

Она могла потерять. Она могла потерять его! Вот так, в первом же столкновении, которое Фрейль провалили с треском. Она могла потерять своего ребенка так же легко, как Пуффи — выпустить иголки. За секунды!

Инриль заторможенно обняла Лиру в ответ. Наклонилась, по-прежнему смотря лишь на Шейрона, и поцеловала дочь в макушку. Тело окутало теплом солнечного дня и запахом трав — так уютно, так по-домашнему... так оглушающе после пережитого кошмара.

Напряжение от ненавязчивого воздействия Лиру не ослабело.

Инриль уселась на стул, сжав ладонь Шейрона в своих — холодных. Она не помнит, стоял ли тот вообще в этой комнате? Кажется, его принес Дэнталион. Кажется, Ниривиль опустила мягкий плед Инриль на плечи, закрывая бурые пятна на белоснежном платье и общий потрепанный вид. Кажется, Лиру еще обнимала Инриль какое-то время, а после вышла.

Инриль благодарна.

Сейчас она не потянула бы беседу ни физически, ни морально, а оставлять дочь без внимания в такой момент — гораздо хуже безответственного поведения Инриль по отношению к собственным детям в прошлом.

Течение времени для Инриль замедлилось. Здесь, в тишине комнаты, где слух улавливает лишь дыхание Шейрона. В доме, спрятанном от посторонних на изнанке. В их личном семейном мирке, крошечном, но надежном, где нет боли, страха... и темных.

Инриль зажмурилась, пытаясь выбросить из головы их хищные оскалы и хохот.

Для темных это была не битва — игра в кошки-мышки. И роль добычи выполняла «боевая» часть Фрейль в полном составе, как же... жутко! Всего двое темных сумели уничтожить любые надежды на легкую победу и ранить брата и сыновей. Это при том, что достать их, в отличие от самой Инриль, априори сложнее.