И действительно, не самый сложный механизм. Еще и очень грубый. Но надежный. А шестерни каменные. Из голубоватого, будто полированного, камня. Здоровые и толстые. Только сейчас заметил, что лебедка надежна заклинина в расщелине камня костяными костылями. Переносная, значит.

— Да мы уже поняли, что с металлом у них беда, — отмахнулся Копокоп. — Тут другое. Это ж сложный механизм. Подразумевают высокую, мать её, техническую культуру.

Я перекрыл дорогу Кенни, который подожрал своего и решил еще потеснить Хемчика. Злобно ткнул ему в ту сторону, в которую скрылись паукообразные. Он осыпался ленточками мрака и потек на разведку.

— С такими знаниями в машиностроении, — продолжал рассуждать Копокоп. — Я даже не знаю, что они могут сделать.

— Катапульты? Баллисты? — настороженно взрыкнул Вячик.

— Пушки, — хмыкнула Эделина. — А может, даже ГЭС. Слишком круто для средневековья.

— Вот же дермище! — выругался я.

— Что там у тебя? — машинально взял на изготовку топор Вячик.

— Короче. У них какая-та маскировка. Они сейчас вот прямо перед нами стоят. Метрах в тридцати. За моей спиной, — я развернулся, показывая направление. — Не пяльтесь только.

— Никого не вижу! — протянул Копокоп демонстративно смотря мне в лицо.

— Вот именно. Просто как будто темнота. Но у нас же ночное зрение. Нет у нас темноты.

— Скорее, как туман. Если приноровится, то сразу это пятно видно, — проговорила Эделина.

— Кенни как знал. Пополз боком, и буквально в упор на них наткнулся, — сказал я.

— Мы их тоже только вблизи увидели, — Вячик почесал гриву под подбородком. — И что сейчас делают?

— Смотрят. Даже не шевелятся почти.

— Вот же срань, — передернула плечами Эделина. — Ладно, что встали. Айда к нашим.

Мы скинули оба трупака вниз, и поволокли добычу цвергам. Только меня немного отпустило после схватки с пауками или кроликами, я перестал дергаться на каждый шорох, научился доверять своим глазам и тут же появляется нечто, чего я не могу увидеть. Это заставляло нервничать и постоянно вертеть башкой, высматривая вокруг подозрительно темные участки.

Оказывается, пауколапые раздражали не только меня.

— Это же человек! — встретил нас вопль Анастасии, едва мы спустились. Рома деловито потрошил одну тушку топориком. С Настей трудно было спорить — тварина была, как минимум, наполовину человеком. Может это была и не лучшая его половина. Но зачем так кричать.

— Смотрите, смотрите, у него… Вон там, кости! — у Насти аж ведьмина шляпа свалилась, так она руками размахивала. — И у него руки с пальцами!