- Ну как, читаются мои буквицы? Понятно писано?

- Читается. Понятно.

Он посмотрел на меня.

- Спаси тебя Бог, Михаил. Благодарствую за дар щедрый.

- Пошли поговорим. Как хмель?

- Ужо прошёл, как ты стрельнул, - хмыкнул он.

- Ну, тогда ещё по кружке можно.

Мы прошли за стол. Из кухни подали жаренное мясо с кашей. Мы выпили и стали закусывать. Откинувшись в кресле, и вытирая масляные руки, я сказал:

- Я таких пищалей уже сделал сотню. Они твои и заряды к ним. К новому лету у меня ещё тыща будет. Сколько надо будет - дам. Порох готовить надоть. Много. Бо, закупать.

- Благодарю, Михась. Ты не представляешь, как я рад! Для обороны - самое то.

- Не токма для обороны. Для нападения тоже сгодятся.

И я рассказал ему, как я собрался создавать свою армию.

- Мудрёно. Не всё сразумел. Надо на трезвую голову говорить. Правда твоя - пьяное вино. Но вкусное. Особо мне грушевое по нраву. Дух от него грудной вкусный. Пошли, проводишь меня.

Я кликнул по трубе конвой, и из казармы прискакал дежурный десятник со своими "орлами".

Мы сели в мои санки, и доехали до Княжьих палат. Иван с княгиней сейчас жил на подворье у Воеводы Московского.

* * *

- Как тебе служба княжеская, - спросил Василий Васильевич, Князь Московский, без приветствия. - Слышал я про твои дела. Вон сколько доносов на тебя. - Он показал рукой на низкую тумбу, застеленную скатертью, и заваленную скрученными пергаментами.

- Бодрит, Василий Васильевич, - сказал я с поклоном. - Не ругают тех, кто не работает.

- И то - правда. Жаль, что не вижу я тебя. Каков ты есть? Ведать бы.

Я молчал. Иван смотрел на меня с испугом.