— Ты кто есть такой? — кричал седоусый. — Ты заведующий или портянка перепревшая? Сколько раз можно повторять: найди мне какого-нибудь грамотного сукина сына, чтобы секретарил. Сил моих больше нет. Как твоя фамилия? — переключался он на очередного кандидата в добровольцы.

— Желобковы мы, — басил кандидат.

— Пиши вот тута подпись.

Кандидат принимал перо и выводил на серой, разграфленной бумаге жирный крестик.

— Неграмотный? — зверел секретарь.

— Неграмотный…

— Чтоб вас всех… — ворчал седоусый, ставя в графе «фамилия» такой же крестик. — Кладбище получается у какое-то, а не документ. Эй ты, орясина! — повернулся он опять к угрюмому заведующему. — Когда новый секретарь будет?

Парниша достал откуда-то из-за спины большой лист картона, окунул палец в чернила, нацарапал на картоне что-то и предъявил седоусому. «Иди к чорту!» — крупно написано было на листе.

— Так пускай он будет вместо тебя секретарем, — предложил Огоньков, подходя к столу (я стоял в очереди сразу за товарищем комиссаром). — Пускай он пишет, а ты винтовки выдавай. Слышишь меня, товарищ?

— Я-то слышу, — проворчал седоусый, — а он не слышит. Глухонемой. Мы уж пробовали, но все равно ничего не получилось. Ему орут: «Иванов», а он царапает: «Канцелербоген». А ты, товарищ, грамоте разумеешь? Пойдешь вместо меня, а?

Товарищ Огоньков только покрутил головой и ничего не ответил. Я тоже смолчал. У меня губы посинели и не разжимались, я замерз как собака, пока мы шли к вокзалу. Холодно, чтоб у меня хвост отвалился, холодно! В одной футболочке-то. А я к такому климату не привык. У меня на родине гораздо теплее. Представляете, раскаленная лава вокруг, костерки пылают через каждые два шага, а на костерках котлы… Водичка кипит, грешники булькают, лавровым листом и перцем пахнет аппетитно. А здесь? Промозглый ветер, свинцовое небо и раскисший снег вперемешку с грязью под ногами. Можно было, конечно, наколдовать себе потихоньку какую-нибудь кацавейку, но Огоньков же… Лучше мне пока не выделяться среди остальных, а то слишком много вопросов у окружающих возникнет. К тому же здесь, как я успел уже выяснить, из всей чертовщины в почете только один призрак, и тот иностранец-бродяга.

Записавшись, мы получили по винтовке, пригоршне патронов и хлебной пайке с ладонь размером, а на выходе, удачно миновав патруль (Огоньков гордо показал красноармейцам какую-то бумажку), отошли в сторонку.

Меня опять затрясло. Ну холодно же, недра преисподней, ужас как холодно! Рога ломит, копыта индевеют, хвост под тонкой джинсовой тканью дрожит! А тут еще и стемнело, и ветер подул…

— У меня тут несколько ордеров завалялось, — сочувственно посмотрев на меня, сказал Огоньков, — можно, пока время есть, зайти в несколько комитетов, глядишь, и выдадут тебе шинельку какую-нибудь. Я б тебе свою тужурку отдал, но у меня под ней ничего нет…

— А наличные, — прохрипел я, лязгая зубами, — наличные у тебя есть?

Комиссар развел руками, вздохнул и раскрыл уже рот, чтобы отрицательно ответить… Но не успел. На территорию с воплями:

— Где тут винтари с хлебушком дают? — хлынула толпа расхристанных матросов, и нас закрутило в люд-ком водовороте. Водоворот, слегка помяв, выкинул меня как раз в районе рынка. Куда запропастился комиссар, я не заметил. Мне вдруг так тоскливо стало, так одиноко… еще глубже вонзился в теплолюбивое мое тело холод. И я решил плюнуть на конспирацию и проговорить заклинание. В конце концов, не замерзать же мне?! Сейчас наколдую себе телогрейку… Или лучше дубленку. Или нет — шубу, теплую, до пят чтобы… Или — еще лучше — аляску, пуховик, излюбленный всеми полярниками.

Воображение пошло вразнос. Я уже поднял руки для воспроизведения необходимых пассов.

…И еще горячий самовар. И калорифер. И валенки. И мангал, где пылает под решеткой пламя и трещат, роняя капли сока на раскаленные угли, здоровенные куски мяса… И горячую блондинку. Нет, горячую брюнетку… Для ровного счета — двух блондинок и двух брюнеток…

Адская погибель, как же холодно мне! И руки трясутся — нормальных пассов не сделаешь. Замерзшие в ледышки губы не то что заклинания — «мама» выговорить не смогут. Мне бы сейчас какой-нибудь вспомогательный артефакт вроде Жезла Желаний… в просторечии называемого волшебной палочкой. Намного проще все было бы. Но наша контора давным-давно все когда-либо созданные Жезлы заактировала, под идентификационные номера подвела и к использованию запретила. Чтобы служба медом не казалась. А то чего проще — вызывает клиент, говорит: то-то и то-то хочу. Ты взмахнул Жезлом: пожалуйста, получите!