— Все же я настаиваю, — заупрямился начальник. Чего, спрашивается, ему своей дорогой не идется? Оставил бы хоть сейчас в покое.

— Платон Сергеевич, — проворковала девица в красном, почему-то волком посматривая на замершую напротив мужчины меня, — и в самом деле, если ей надо, она самостоятельно доберется до медпункта. А вам поесть бы не помешало.

— Я не спрашивал вас, Елена Аркадьевна, как мне лучше разговаривать с сотрудниками. Позвольте я сам буду решать вопросы, которые касаются тех людей, что попали под мою опеку?

Девушку после этих слов перекосило еще больше. Хотя она и старалась держать лицо. Увы, у нее это плохо получалось. Того и гляди, поднос на пол бросит и пулей выскочит из столовой, чувствуя себя оскорбленной. Одного понять не могла, чего это она продолжает на меня посматривать? Я ей что, интересный экспонат музея?

— Я сама… — начала было, но меня перебили:

— Либо вы сами дойдете, либо я вас понесу, решайте.

Вот чего-чего, а оказаться на руках босса я никак не планировала. Да даже в самых жутких мыслях не могла себе такого представить. Еще чего не хватало. Платон Сергеевич точно знал, что я не соглашусь на подобное, поэтому так и сказал. Не оставляя мне выбора.

— Ладно, — снова процедила, делая первый шаг в сторону выхода, — ваша взяла.

Непробиваемый. сухарь. Даже идя рядом, он удерживал на лице маску безразличия, граничащую с пофигизмом. В том смысле, что чхать он хотел на мою ногу. А вот избавиться от общества Елены он, скорее всего, очень хотел. Вот и нашел повод сбежать. Если он и дома такой же, не было ничего удивительного в том, что жена от него ушла. Я бы вообще сбежала, да некуда.

— Я могу сама добраться до медпункта, — заупрямилась, когда мы уже шли по коридору. Проходящие мимо зеваки посматривала на нас с интересом. Плохо, так как после такого вот интереса по офису, вероятнее всего, поползут слухи. Нет, не так. побегут. С такой скоростью, что пуля-дура бы обзавидовалась.

— А вы, Александра Владимировна знаете, в какую сторону идти?

Это была издевка. Потому что, отработав три дня я, понятное дело, если о чем и знала, так это о расположении туалета и столовой. С остальным у меня было сложнее.

— Нет, — пришлось признать.

— Тогда идите спокойно, а желательно еще и молча. Доберемся быстрее.

Проигнорировала последние слова мужчины. Не в том плане, что стала болтать без умолку, а в том, что не стала ничего отвечать. Просто шла дальше, посматривая на босса и молчала. И чуть было не проморгала момент, когда Платон Сергеевич повернул влево.

Пока шли по очередному коридору, штанина брюк, в том месте, где приличных размеров пятном красовался чай, начала холодить кожу. И вот непонятно, радоваться этому или огорчаться. С одной стороны, боль от ожога не такая сильная, с другой — было неприятно носить на себе мокрую одежду. Еще и кожа после встречи с чаем стала чувствительнее. Это раздражало.

Когда дошли до медпункта, меня, словно нерадивого ребенка, передали с рук на руки медсестре. Тучная женщина средних лет сразу прошлась по моей фигуре цепким взглядом и, не дожидаясь моих объяснений, приказала снимать брюки и показывать ноги. Хорошо еще, что босс вышел. И сейчас в помещении мы с женщиной находились вдвоем. Поэтому-то я и заставила себя послушно оголить свои нижние конечности. Сама ведь хотела посмотреть, насколько все серьезно.

Вид покрасневшего бедра вызывал противоречивые чувства. Вроде и ничего такого, но, чувствую, если ничего не предпринять, волдыри точно появятся. А там и до шрама недалеко. Кожа-то тонкая, нежная. На такой даже синяки от легкого удара о край стола очень быстро проявляются.

— Как же вас так угораздило! — всплеснув руками, проговорила медсестра.

Как, как… неожиданно. Ничего не предвещало столкновения с боссом. Как бы заинтересованные его вниманием барышни не приняли эту случайность, как руководство к действию. Тогда я нашему боссу не завидую. Каждый день на кого-нибудь чай начнет выплескивать. И тогда у медпункта начнется самое настоящее столпотворение.