И женщина исчезла за дверью. А я стою и не понимаю, что значит приступать к обязанностям. Смотрю на малого, а он кубики перебирает тихонечко.
Ну, думаю, надо входить в контакт и начинать знакомиться. Может, и хорошо, что она сразу ушла и не стала смотреть, как я буду взаимодействовать с ребёнком. Но вообще, странно, конечно. Оставить вот так ребёнка на чужого человека. Не понимаю.
— Как тебя зовут? — присела и спрашиваю.
Малой поднимает взгляд и вот тут что-то пошло не так…
Глава 5
О-ё-ё-ё-й!
Мальчик открыл рот и как заорёт… вернее, заплачет.
Я испуганно расставила руки, метнулась по комнате к двери и кричу в пространство, сама не знаю кому:
— Ребёнок плачет, что делать, идите скорее!
Ответила гулкая тишина, вернее, не тишина, а громкий пренеприятный ор малыша.
— Что делать, что делать? — ситуация критическая, я в таких ещё никогда не была.
Вернее, была, когда-то, ещё в моём отрочестве. Мы с мамой ходили в гости. Все пошли за стол, а меня оставили развлекать малыша. Тогда у меня получилось отвлечь его от плача, но я уже забыла как.
Кинулась к игрушкам, схватила машинку, и начала крутить ей перед глазами мальчишки, он затих всего на секунду и снова заорал, как сирена полицейской машины, пронзительно и протяжно.
— А вот, смотри зайка, а вот мишка, — схватила я мягкого зайку, а потом мишку, — но мальчишка никак не хотел униматься, крутит головой и орёт, даже сопли потекли.
— Знаешь песенку? Ля-ля-ля! — и я запела, — на лабутенах я и в восхитительных штанах, — начала танцевать и, как дурочка, подпрыгивать.
Малыш замолчал, всхлипывая, смотрит на меня удивлёнными глазками и точно наверняка думает, что я какая-то городская сумасшедшая. Но главное, песня и подскоки сработали, и я давай активнее выплясывать, чтобы уже окончательно закрепить положительный результат.
— Вы кто?! — услышала в этот момент сзади себя и испуганно остановилась.
Оборачиваюсь и вижу… того самого невоспитанного красавчика, которой толкнул меня вчера утром и укатил с ветерком, даже не сказав элементарного — извините!
В первый момент я, конечно, онемела, а потом речь вернулась ком мне, но уже сдобренная накопившимся, за день с половиной, негодованием.
— А-а-а! Это вы?!