- Руки, Иргашев! Ты арестован!

- Как это понять? - Таштемир лихорадочно соображал, как выйти из этой ситуации. - С ума ты сошел, что ли?

- Пошли в управление, там тебе все объяснят.

Есть приказ министра о твоем разжаловании и аресте.

Ты - изменник!

Пытаться говорить с Джурабаевым смысла не имело. Старшина всегда был тупым и старательным исполнителем приказов.

- Подними руки, - приказал Джурабаев и угрожающе шевельнул пистолетом. - Учти, о твоих подвигах я наслышан. Чуть что - буду стрелять.

- Так и поведешь меня с поднятыми руками? Не позорь перед земляками, Так и поведу!

Старшина все более распалялся, и глаза его наливались кровью. Для убедительности он ткнул в грудь Таштемира стволом пистолета. В тот же момент капитан резким ударом отбил руку Джурабаева влево и перехватил ее выше локтя. Грянул выстрел, и острой болью ожгло левое плечо. Не обращая на нее внимания, Таштемир выбросил вперед правую ногу и нанес сильный удар в промежность. Старшина даже не вскрикнул. Потеряв сознание, он опрокинулся на спину и выронил пистолет. Подняв его, Таштемир вытащил магазин и сунул в карман. Затем для надежности и уже без особой злости пристукнул лежавшего противника рукояткой по голове и стащил ого в заросший травой кювет.

Как ни странно, но выстрел никого не встревожил.

Во всяком случае, ни один любопытный на улицу не выглянул.

Быстрым шагом Таштемир дошел до ближайшего переулка, свернул в нею, потом вышел на параллельную улицу и вновь сменил направление, стараясь запутать возможных преследователей. Боль в плече с каждым шагом усиливалась, рукав ветровки стад мокрым от крови. Помощь врача пли хотя бы медсестры ему сейчас не помешала бы.

Дойдя до десятиэтажного панельного дома, Таштемир вошел в подъезд и стал медленно подниматься по лестнице. Его начало подташнивать, кружилась голова.

На третьем этаже он увидел на стандартной деревянной двери обрадовавшую его табличку - "Т. М. Тузова, врач".

Нажав на звонок, он оперся рукой о стену, чтобы не упасть.

В прихожей послышались шаги, потом щелкнул запор, и дверь открылась. На пороге стояла женщина в пестром халате, с высокой прической, забранной белой косынкой.

- Кто вы? - спросила опа, но, должно быть, заметив его белое как мел лицо, задала второй вопрос - Что с вами?

- Сильно порезал руку... Вы мне поможете?

- Заходите, - кивнула она и посторонилась.

Они прошли в ванную комнату, и женщина припялась за дело.