Выбравшись на верхнюю площадку, Таштемир огляделся. Город, раскинувшийся внизу, сверкал россыпями огней. По улицам, внося в мирную картину ночи разлад и тревогу, метались красные и фиолетовые сполохи спецсигналов милицейских машин. Рыбаки Султанбаева все еще с усердием волочили густые и пустые сети поиска. Это Таштемира уже не волновало: он смертельно хотел спать...

Разбудил его треск мотоцикла. Было уже светло, хотя солнце еще только встало над дальними вершинами заснеженных гор.

Таштемир осторожно глянул вниз и увидел на асфальтированной площадке у основания башни милицейский мотоцикл с коляской. На нем к вышке подъехали двое - водитель-милиционер и парень в белой рубахе. Оба, не слезая с машины, смотрели вверх. Пассажир, в котором Таштемир без особого труда узнал Лысого Рахматуллу, подняв руку, показывал, где надо искать беглеца. Милиционер выключил мотор, и до Таштемира долетели слова:

- Я уверен, он наверху. Мы там с детства любили прятаться. Теперь ему не уйти.

Соскочив на землю, милиционер бросился к вышке, и только теперь Таштемир разглядел его хорошенько. Это был Абдували Рузибаев, старавшийся, видно, искупить вину за вчерашние промахи. Вслед за ним, выдрав объемистый зад из коляски, направился Лысый Рахматулла.

- Теперь возьмем, - сказал он Рузибаеву - Только ты его не кокни, Абдували. Он Эмиру живой нужен. Ну, я полез...

Внизу заскрипели ступени. Таштемир достал пич;толет и передернул затвор. Ловушка, кажется на этот раз в самом деле захлопнулась.

- Я его все же попорчу, - сообщил Лысый Рузибаеву. - Полуживой для Эмира тоже сойдет. Он ему ненадолго нужен.

- Смотри, не убей, - крикнул Рузибаев. - Все одно здесь он от нас не уйдет.

- Хоп! - согласился Лысый. Голос его срывался от быстрого подъема.

Оба противника были по-настоящему опасны. Еще лет пять назад Рахматулла носил титул чемпиона области по вольной борьбе, потом занялся каратэ, открыв собственную школу восточных единоборств.

Стрелять Таштемир не хотел, это было бы концом.

С высоты он видел, как свернули с улицы и подъехали к парку две патрульные машины. Он еще раз обошел площадку, внимательно ее оглядывая. Со штанги, по которой когда-то бегал трос подвесного парашюта, свисали остатки пристяжной системы - почерневшие от времени ремни и пряжки. Дотянувшись, Таштемир ухватил одну из лямок и дернул ее на себя.

Ржаво заскрипел ролик, отпуская трос. Таштемир подергал его, стараясь ощутить сопротивление противовеса, который бегал по специальным направляющим полозкам внутри башни. Система работала! И тогда, не раздумывая ни секунды и сжав обеими руками подвесные ремни, он оттолкнулся от площадки и бросился в пустоту.

Ощущение невесомости подняло желудок к самому горлу. Страх, как в детстве, накатил холодной волной и сжал сердце. Зарычал, бешено вращаясь, ржавый ролик, трос со звоном рванулся вниз, работая за парашют. Земля быстро летела под ноги. Вышка, отвыкшая от таких нагрузок, жалобно скрипела и качалась.

- Ушел! - раздался полный ярости и бессилия вопль Рахматуллы. - Стреляй в него! Стреляй!..

- Где он? Не вижу! - раздался в ответ голос Рузибаева. - Куда эта сволочь подевалась?!

Примерно в двух метрах от земли Таштемир выпустил трос из рук, и его конец с болтавшимися ошметками подвесной системы помчался вверх, влекомый противовесом.

В несколько широких прыжков Таштемир достиг мотоцикла. Прыгнул в седло, ударил ногой по стартеру. Хорошо разогретый двигатель подхватил с полуоборота. Словно застоявшийся конь, машина рванулась и понесла. Выстрелов за громким треском Таштемир не слышал, он понял, что стреляют, лишь тогда, когда пуля ударила в коляску и, рикошетя, прозвенела над ухом лопнувшей гитарной струной. Капитан круто бросил мотоцикл вправо и увидел, как сразу две пули взметнули песок на том месте, где он только что был.

Таштемир направил машину к шпалере густого кустарника: со стороны улицы взвыли, приближаясь, сирены патрульных машин.