Он не помнил, как спустился в гостиную. Помнил только, как они с Энди лежали на кровати в спальне и ждали, вдруг зазвонит телефон. Мартин поднялся наверх. Спальня была пуста.
В ванной Энди тоже не было. Дверь в комнату Кэти была прикрыта, но Мартин сразу понял – жена там, сидит на кровати дочери. Он подошел к ней, но она даже головы не подняла – сидела с закрытыми глазами, прижав к груди подушку. Мартин присел рядом.
– Они и Гарфилда забрали, – сказала Энди.
– А вот это – хороший знак.
Она открыла глаза и переспросила механически, без всякого выражения:
– Хороший знак?
– Раз взяли игрушку, значит, зла ей причинять не хотят.
Она кивнула, но глаза по-прежнему были пусты. У нее шок, догадался Мартин.
– Пойдем-ка вниз, тебе надо выпить чаю, – сказал он.
Энди снова кивнула, но продолжала сидеть.
Когда Кэти забарабанила в дверь, Мик стоял у плиты, жарил яичницу.
– Помогите! – кричала девочка. – Выпустите меня!
Джордж Макивой оторвался от газеты и сказал, презрительно хмыкнув:
– Ее высочество изволили проснуться.
– Я пойду к ней. А ты последи за яичницей, ладно? – Каннинг протянул Макивою лопаточку.
– Не забудь только…
– Да знаю, знаю, шлем, – перебил его Каннинг. Он достал шлем, натянул его и только после этого отпер дверь.
Кэти стояла четырьмя ступеньками ниже и смотрела на Каннинга широко распахнутыми глазами. В подвале было темно. Каннинг развязал рюкзак, вытащил плюшевого Гарфилда.
– Смотри, что я тебе принес. – Он протянул девочке игрушку.
– Хочу домой! – сказала она.