За изготовление нового ключа я отдал двести рупий, а это почти три акульих стейка! Ладно, черт с ними…

Очередные посиделки на веранде нашего бунгало за бутылкой рома и косячком закончились бурными фантазиями относительно ближайшего будущего. Решив кардинально поменять нашу эпикурейскую действительность, мы задумали отправиться на мопедах до Гокарны[40], а там «видно будет».

В дорогу взяли только необходимые вещи — а именно: спальники, два гамака, пару маек, по книжке, дневники, шахматы и фризби.

Доехали до Чапоры, где в «Бабе Яге» застали наглухо укуренного Нияза. Перед ним лежал опустошенный чиллам и стакан сока, который он дал нам продегустировать, сказав, что это новый способ приготовления шейков с добавлением какао. Oт Мапусы отправились по шоссе в сторону юга. Дорога отличная. Проехав часа полтора, остановились в кафешке, я посмотрел карту — оказалось, что отмахали больше половины Гоа. В запасе было полно времени, и мы заскочили к Юре с Аней на Мобор[41], чтобы встретить с ними православное Рождество.

В интернет-кафе наткнулись на Ибрагима, молодого кашмирца, хорошего малого, который питал страсть к Анне.

Ибрагим рассказал, что первого числа Юра и Аня ехали от нас из Арамболя и разбились на мопеде. И что Юра содрал порядочный кусок мяса с ноги, и что спустя три дня у него начался абсцесс, и теперь он в больнице на какой-то перевязке. А Анна пошла заканчивать свои дела в офис. Ибрагим предложил нам подождать ее в своей ювелирной лавке, за шахматами и холодным пивом.

Мобор, я вам скажу — это полный кал. По дороге к пляжу стоит комплекс бетонных коттеджей, какие можно увидеть и в Турции, и в Египте — с вымощенными дорожками и всем прочим — эдакий санаторий. Посреди него — бассейн с парой мальчуганов в очках и шапочках!!! По дорожкам в сторону пляжа прохаживаются тетки в нелепых белоснежных шлепанцах и соломенных шляпах или пузатые мужики со своими отпрысками. Повсюду стоят шезлонги и лежаки, там тоже валяются толстопузы. Там где кукольный пансионат заканчивается и начинается песок, расстелены ковровые дорожки к кафе.

Искупались прямо в шортах и сели попить пивка. Рядом сели еще трое — полная женщина лет тридцати пяти, в красной чуть ли не шерстяной юбке, и такой же майке, обтягивающих тело, как оболочка от сосисок; и ее дети: одному толстячку в убогих шортах было лет тринадцать, он мусолил леденец, другому — бледному и прыщавому было около двадцати. Оба в одинаковых бейсболках и майках. В меню они не смогли разобраться, и бармену пришлось тащить им дощечку, где русскими буквами величиной с чайник было написано «ЛОБСТЕР».

У всех троих были мобилки, хотя уверен, они не выходили из своего оазиса более чем на два метра. Но все равно, они предупреждали друг друга о каждом последующем шаге. Покончив с лобстером, мамаша позвонила по мобилке и сказала кому-то: «Мы идем плавать». Cделав пять шагов из кафе в сторону моря, она стянула свою красную обертку и с треском повалилась на топчан. Младший толстячок, семенившей за ней по пятам, снял майку, но так и остался стоять возле нее, бросая мечтательные взгляды на океан в ожидании разрешения своей родительницы. Тем временем старший толстячок говорил кому-то в трубу, что он, мол, «с мамой на Гоа в кафе лобстеров кушает».

Надышавшись атмосферой тухлого курорта, мы поспешили свалить.

На границе с Карнатакой нас не остановили и, соответственно, ничего не проверили. На скутерах вообще редко останавливают, мы даже паспорта с собой не брали.

В три часа дня поняли, что проехали поворот на Гокарну, но разворачиваться и ехать обратно сил уже не было.

Останавливаемся прямо на шоссе рядом с невысокой группой грязных построек: бар, wine shop, столовка. Первым делом мы посетили «бар», который располагался прямо в винной лавке. Чудеснейшее место — темное, крохотное помещение с грязно-зелеными стенами, три столика прилеплены к одной из них, неработающий вентилятор и липкий запах местного алкоголя. Если смотреть на выход, в открытую дверь, то ничего кроме квадрата яркого света не видно, словно выход в мир иной. Взяли пару бутылок пива — очень крепкое и невкусное, однако пить его было приятно — оно было холодным.

Сидеть тут надо было до заката, потому что жара и солнце нас окончательно утомили. Мы были покрыты черным налетом копоти, которую успели собрать по дороге, казалось, что голова от солнца и жары сейчас лопнет, как раздутый шарик. Вся оголенная кожа на теле и лице стала бордовой и набухла от раздражения. Сгореть я уже был не в состоянии — только пух…

Check Post

Проехав около пятнадцати километров назад, увидели нужный поворот, еще несколько километров, — и перед нами полуостров, на котором раскинулась Гокарна. Путь преградил шлагбаум. Нас останавливает полицейский и просит паспорта, которые остались в Арамболе под грязной циновкой. Меня и Арсения провожают в будку при шлагбауме, усаживают за стол и выдают анкеты, расспрашивают, что везем, цель поездки, откуда и т. д. В анкете я наобум ставлю номер паспорта, год своего рождения, везу: спальник, фотоаппарат, фризби. Отпускают с миром.

Остановились в чай-шопе на пляже вблизи рыбацкой деревушки. Спали в гамаках за доллар в неделю. Неподалеку, среди густой тропической зелени, отделенный от моря грядой пальм и огородами, где на грядках растет какая-то трава, напоминающая чай, стоит маленький домик. Тут обитает целая коммуна русских ребят — семь человек живут в этом месте уже несколько лет — совершенно адекватные созерцатели местной жизни. Они сразу дали нам понять, что не очень-то довольны вторжением «чужих» в свой уединенный оазис.

Чай-шоп являл собой бамбуковый тент с тряпичными стенами и каменными скамейками, сооруженный прямо на песке. Обслуживают его пара индусов.

Вечером взяли бутылку рома, сели у самой воды, воткнули свечки в песок и наслаждались полнолунием.

К нам подошел лысый фрик. Разговорились, покурили и выяснилось, что c лысым, Лёхой, мы давно знакомы и часто тусовались вместе у общих друзей. Леха все время приговаривал «ача», что на хинди значит — хорошо или ладно. А я думал о том, что весьма забавно встретить московского знакомого на пустынном пляже у одинокого чай-шопа за девять тысяч километров от дома!