Я украдкой бросила на Андерса взгляд из-под ресниц. Вид у него был какой-то помятый, лицо опухло, под глазами образовались мешки, на щеках проступила щетина, а на носу – красноватые прожилки. Судя по его удивленному виду, он действительно ничего не помнил. Вот и отлично.
– Я не знаю, сэр. Вы пришли, принесли бутылку вина и сказали, что будете ночевать здесь.
– Да? Это надо же было так набраться. Дай-ка мне чего-нибудь от головной боли, а то башка раскалывается.
У меня промелькнула было ехидная мысль, что лучше всего головная боль лечиться ударом по оной голове чем-то тяжелым. Но по вполне понятным соображениям я ее озвучивать не стала, а выдала начальнику требуемое зелье. Он как раз успел его выпить, когда хлопнула входная дверь, прозвучали быстрые шаги, и в кабинет вошел разрумянившийся с мороза Док.
– О, Норт! – весело произнес он. – Нездоровится с утра пораньше?
– Больно вы радостный, Питерс, – проворчал начальник. – Случилось что хорошее? Или вас мое недомогание так веселит?
– Ну что вы, как можно? Просто день сегодня чудесный, солнце наконец-то показалось. Я лекарства новые привез, так вы уж будьте любезны выделить мне парней покрепче – коробки разгрузить. Дамочка, подготовь место, хорошо?
Я кивнула и ужом выскользнула за дверь, не прощаясь с Андерсом.
А еще через день приехал Марк. Я шла по расчищенным дорожкам к домику для свиданий, жмурилась от яркого солнечного света, отражающегося от сугробов, и никак не могла придумать, как же мне себя с ним вести. Язвить и дерзить, как раньше, было опасно – а вдруг Марк обидится и больше не приедет? Притвориться, будто его поцелуи совсем лишили меня разума и теперь я без памяти влюблена в него – Марк не поверит, дураком он никогда не был. Хотя, что уж скрывать, после прошлого свидания мне несколько раз снились сны с его участием, после которых я просыпалась разгоряченная, раскрасневшаяся, с лихорадочно горящими щеками и блестящими глазами. Не слишком сообразительная Берта даже поинтересовалась как-то, не заболела ли я.
Так и не приняв решения, я вошла в домик и замерла. Скатерти на окнах сменили вполне приличные занавески, койка уже стояла у стены, застеленная свежим бельем. Но поразило меня не это. В центре стола гордо возвышалась бутылка вина, а рядом скромно стояла тарелка с бутербродами. Мне сразу вспомнился пьяный Андерс, лапавший меня в лазарете. К горлу подступила частенько накатывавшая после того случая тошнота, и я сглотнула.
– Соблазнять меня собрался? – вырвался у меня вопрос, прежде чем я успела подумать.
– А надо? – ехидно уточнил Марк. – Вроде бы ты и так моя любовница.
Не знаю, какого ответа он ожидал на свою реплику, но я приободрилась. Признаться, я опасалась, что все свидание буду молчать и не сметь взглянуть на Грена из опасения, что тут же покроюсь краской смущения при воспоминании о предыдущей встрече. Но мысль о том, чтобы подкалывать друг друга нравилась мне куда больше. Главное в этом – не перейти грань и не наговорить оскорблений. Впрочем, сначала надо было сказать кое-что другое.
– Марк, я очень благодарна тебе. За теплые вещи, и за продукты, и за… Словом, за все.
– Не стоит, Тиали. Кстати, тебя ведь навещает Двин, я узнавал. Почему он не привез тебе теплую одежду?
– Потому что у него не взяли. Он ведь не всесильный Марк Грен, королевский маг. С его желаниями Норт Андерс не считается.
Марк нахмурился.
– Он мог бы предложить денег.
– А он и предлагал. Вот только начальник ему отказал, а охрана не стала подставляться. Марк, как ты думаешь, почему у меня все относительно благополучно? Настолько, насколько это вообще здесь возможно? Почему меня ни разу не высекли кнутом или не заперли в холодной? Почему у меня не отбирают передачи? Да из-за денег! Тех самых денег, что Двин щедро сует в жадные лапы.
О том, что большая часть этих денег принадлежала мне, я не посчитала нужным упоминать. Все-таки Двин далеко не так богат, как воображали себе Андерс или Лютый. Марк слушал меня, нахмурившись.