Теперь уже я склонил голову.

— Что ты сделаешь?

— У меня есть протокол самоотключения. Я запущу его и выключусь.

Я моргнул.

— Это навсегда?

— Да. Почти как твоя смерть.

Он собирался покончить с собой?

— Шон, нет, — прошептал я, качая головой. — Ты не сделаешь этого.

— Почему нет?

— Потому что… потому что ты можешь жить вечно. Ты можешь найти кого-нибудь еще.

Шон выглядел шокированным. Нет, не шокированным. Он выглядел оскорбленным.

— Никогда. Так как у нас было с тобой? Даже не проси. Возможно, мне не доступны все тонкости и нюансы человеческого сердца, Ллойд. Но то, что я чувствую, реально для меня.

Я снова обхватил его лицо, теперь чуть сильнее.

— Я не это имел в виду. Я не стал бы ставить под сомнение твои чувства или способность любить. Никогда. Я люблю тебя, Шон. И я счастлив, что ты меня любишь. Это лучшее, что со мной случалось. Ты лучшее, что со мной случалось. — Я крепко его поцеловал. — Просто хотел сказать, что однажды, много лет спустя, возможно ты снова научишься любить. Кого-то другого.

Шон покачал головой.

— Нет. Я не персонаж из «Моби Дика», Ллойд. Я не буду таким, как Измаил. Зачем жить дальше, если все, ради чего жил, исчезает в пучине.

— О, Шон. — Я снова его поцеловал и прижался лбом к его лбу, и мы оба надолго застыли, пытаясь все осмыслить. В конце концов я произнес: — Что ж, если таково твое решение, я его приму.

— Спасибо.

После долгого молчания я взял его за руку и повел на кухню. Ни есть, ни пить не хотелось. Просто, пока несколько часов держал Шона в объятиях, захотелось к чему-нибудь прислониться. И никогда его не отпускать. Так мы и простояли, держа друг друга в объятиях.

Шон не спросил, говорил ли я с Чже, и узнал ли тот что-нибудь про САТ, а я не стал поднимать этот вопрос.