Шеф видел — боевая ракета вышла на курс.

— Хорошо. Какие ресурсы нужны? — резко произнес Рокотов. — Выкладывай расчет. Люди. Оснащение.

Рокотов не имел права ни предлагать, ни даже заикаться о этом. Использование сил и средств отряда «Буран» внутри страны запрещено категорически. Но бросать в такой ситуации своего сотрудника на произвол судьбы он не мог. Как только бойцы перестанут верить, что в их закрытом коллективе, больше напоминающем некий религиозный орден, один за всех и все за одного, неважно, чего это будет стоить, — тогда отряду конец. Тогда это будет всего лишь одна из многочисленных военизированных структур, каковых выросло на Руси, как грибов после дождя.

— Нет, — отрезал Гурьянов. — Это мое дело. Личное…

— Личное, — кивнул Рокотов. — Ты — в Службе. И личных дел у тебя быть не может.

— Не было… А теперь есть.

Генерал покрутил меж пальцев пластмассовую авторучку. фактически начальник одного из его основных отделов просил разрешения на личную вендетту.

— Как знаешь… Пиши рапорт. Месяц отпуска. При осложнении ситуации сразу на контакт, — ручка хрустнула в пальцах Рокотова, и он бросил ее в корзину.

— Только не надо за мной присматривать..

— Обещаю.

Через пару часов Гурьянов разделался со служебными делами, оформил отпуск.

Еще один визит — в опустевшую четырехкомнатную квартиру Константина.

Гурьянов сорвал бумажную ленточку с печатью прокуратуры, отпер замок, открыл тяжелую дверь и вошел в квартиру. Еще недавно она была наполнена жизнью. Здесь звучали голоса, смех, велись беспечные разговоры, на плите жарилась яичница, в прихожей на полке накапливались прочитанные или так и не прочитанные газеты, которые каждый день подбрасывали в почтовый ящик.

Теперь квартира никогда не будет такой. Он был здесь после убийства. Тогда толпились оперативки, понятые. Они осматривали квартиру с видом старьевщиков, разглядывающих ставшие никому не нужными вещи. У вещей такая судьба — они часто переживают своих хозяев. Когда он вышел из прихожей последним и видел, как следователь закрывает дверь и опечатывает ее. После обыска он здесь не появлялся.

Что-то толкнуло его, когда он вошел в большую комнату. Что-то сразу насторожило. И он сразу понял, что именно.

Когда он оставлял квартиру, порядок в ней был несколько иной. И вещи были разбросаны по-другому.

Здесь кто-то был. Тот, кто имел ключ.

Кто? Милиция? Они говорили, что не появлялись больше здесь.

Тогда кто?