И тут Франческо в очередной раз всех удивил.
– Монна Бьянка поедет с нами, – заявил он, упрямо нагибая голову. – Мы так решили, и иначе не будет. Возвращаться ей некуда.
Лоррейн, почуяв назревающий скандал, отъехал подальше. Сабортеза глядел исподлобья – идея тащить с собой обузу в лице слабых женщин и влюбленных детишек храмовнику ничуть не нравилась – но пока не вмешивался. Подстегнув коня, вперед выехала Изабель.
– Ты что, не слышал, что я сказала, Феличите? – зловеще прошипела она. – Либо девица возвращается в Ренн, а мы едем дальше – либо вы, два голубка, вместе летите на все четыре стороны, и дальнейшая ваша судьба никого не интересует. Тебе ясно? Тогда выбирай.
– В кои веки полностью поддерживаю, – буркнул Дугал. – Френсис, не обижайся, но она в отряде лишняя. У нас жизнь грубая, походная. Маленькие девочки из благородных семейств такую жизнь переносят плохо, начинают чихать, ныть, что стерли седлом попку, и проситься на ручки…
– Зато большие сильные мужчины постоянно жалуются, как им скверно после вчерашнего похмелья и драки с бешеной собакой, из которой они – вот досада! – не вышли победителями, – дрожащим не то от обиды, не то от гнева голосом отчеканила Бланка. – Три дня тому, помнится, именно вы страдали и плакались на жизнь!..
– Ох ты, как мы заговорили, – недобро усмехнулся Мак-Лауд. – Ну так ведь я не по пьянке в канаву упал, милая моя. Может, напомнить имя того бешеного пса, который едва не отправил меня на тот свет? А теперь мне предлагается делить скудный ужин с его сестрицей? Оберегать ее от холода, мошкары и дурного настроения? И все оттого, что кое-кто думает не головой, а…
Шотландец нарочно подбирал самые грубые эпитеты в надежде, что его ругань если не вынудит Франческо к перемене решения, то, по крайности, отпугнет вздорную девицу. Однако результат, которого он добился, вышел прямо противоположным. Франческо густо покраснел, но по-прежнему глядел упрямо. Девица же Транкавель, унаследовавшая фамильную черту – не краснеть, а, напротив, бледнеть от злости – сделалась белой, как мел, и отступаться также не собиралась.
– Дугал, пожалуйста, – поморщился Гисборн. – Надо все-таки трезво смотреть на вещи. В конце концов, мы в немалой степени обязаны юной леди и ее брату своей нынешней свободой.
– Прямо не могу передать словами мою благодарность по этому поводу! – взревел Мак-Лауд. – И благодарность эта будет воистину безгранична, если миледи Бланка позволит нам и дальше обойтись без ее присутствия! Гай, мы стремительно превращаемся в… в черт знает что! В маркитантский обоз! В бродячую труппу лицедеев! Только парочки гулящих женщин недостает! Свой трубадур и свой проповедник уже есть, теперь еще…
– Прибавьте шута-гальярда в вашем лице, мессир кондотьерро, и труппа будет полностью набрана, – не осталась в долгу Транкавель-младшая. – Мы вовсе не навязываемся к вам в попутчики. Если вам претит мое общество – замечательно! Рыдать не стану. Поедем своей дорогой!
– Вот именно, – нерешительно поддакнул Франческо. Живое воображение наверняка уже нарисовало ему апокалиптическую картину: они вдвоем с Бьянкой отважно пробираются через Камаргские трясины.
– Нет… так нельзя, – покачал головой Гай. Пока его друзья и неожиданная попутчица препирались между собой, английский рыцарь пытался найти приемлемый выход из столь щекотливой ситуации. Полбеды, когда мужчина из благородного сословия начинает испытывать нежные чувства к простушке, истинная беда – когда девица-дворянка решает связаться с неподходящей особой. – Мистрисс Изабель… Дугал… Подумайте сами, куда им податься? Если Транкавели хотя бы краем уха прослышат о похождениях леди Бланки… Она сама, может, и уцелеет – поспешно выданная замуж куда-нибудь в отдаленную провинцию или постриженная в монашки. А ее избраннику точно не жить. Прикончат и даже за грех не сочтут. Вроде как шелудивую шавку мимоходом конем затоптали.
– А
– Моему папаше нет до меня никакого дела! – голос Бланки сделался столь же склочным, как у мистрисс Уэстмор, разве что на пару тонов повыше. – Он бросил меня и… и я отказалась от него!
– Стало быть, разъяренная родня за тобой не гонится, – усмехнулся шотландец, сменив тон с возмущенного на язвительный. – Уже легче. Изабель, погоди шипеть и плеваться ядом. Вдруг это скандальное создание сумеет убедить нас в своей полезности? Милое дитя, ты в силах сделать что-нибудь своими ручками? Обед сготовить, коня заседлать, ну хотя бы хворост для костра собрать?
– Э-э… – опешившая девушка растерялась. Веселившийся от души Мак-Лауд гнул свое:
– Ага, значит, в дороге от тебя пользы мало. А в постели? Френсис, ну-ка поведай, какова она на ложе? – кельт с интересом оглядел девицу Транкавель с ног до головы и разочарованно прищелкнул языком. – Подержаться явно не за что. Наверное, выдумщица и искусница, каких мало? Сантино, уступишь по доброте душевной даму на ночку-другую? Тогда, так и быть, я соглашусь, чтобы она ехала с нами.
– Еще слово, мессир Дугал, и я… – срывающимся голосом выкрикнул Франческо.
– Ну-ну?.. – шотландец с живейшим интересом посмотрел на него. – Что ты сделаешь? Вынешь свой клинок и разрубишь меня на сотню маленьких кусочков?