- Что пап? Раз такую глупость учудишь. Два. Три. А потом вас на самом деле похитят. И никто вас искать не будет. Ведь ты играешь. Мало ли, опять сбежала и спряталась? А ведь еще несколько лет и тебя можно будет выдавать замуж. Ты что, дуреха, так жаждешь оказаться в гареме султана или какого-нибудь шейха? Ты хоть понимаешь, что можешь оказаться рабыней? Девкой для утех? Ведь если ты не станешь покладисто ублажать своего хозяина он тебя продаст в солдатский бордель. Такой ты себе судьбы ищешь? Не отводи глаза! Я прекрасно знаю, что ты ведаешь что сие значит и к чему оно.

- Папа! — вскинулась Софья, вспыхнув.

- И это, не говоря о том, что ты сейчас чуть было не убила родного брата. Который, на минуточку, наследник престола. И если бы я его не поймал, то он бы сейчас лежал на полу мертвым. В луже собственной крови с проломленным черепом. Ты понимаешь?

- Да папа, — сжавшись в комочек прошептала она.

Владимир к этому времени уже стоял на ногах рядом с королем и был не менее испуган. Он буквально сливался с местностью, чувствуя свою вину.

Хотя у самого Иоанна в момент падения сына сердце чуть в пятки не провалилось. Но в целом он был доволен. Появился мотив удалиться с Земского собора хоть на несколько часов. Да и урок для дочери хороший получался. И не только для нее — вон как сынок переживает. Поэтому, держа обоих сорванцов за руки, Иоанн вышел из помещения и прошествовал в особняк, в котором вся королевская чета пока что проживала. До введения в эксплуатацию хотя бы их крыла дворца.

Кремль, ожидаемо, стоял на ушах. И не только адепты Сердца, но и, наверное, добрая треть его обитателей. Заметив Государя, ведущего этих двух сорванцов, они застывали и с каким-то облегчением выдыхали. Потому что прекрасно понимали последствия пропажи наследников.

Массовые казни, которые проводил Иоанн, никого не оставили равнодушным. Они не были какими-либо особо жестокими или кровавыми. Нет. Скорее даже механистичными и лаконичными. Людей просто убивали. Но вся столичная публика прониклась тем, что король сумел отловить всех причастных к покушениям. Ну, почти всех, докопавшись в самые сжатые сроки. И покарать их, невзирая на пол, возраст и былые заслуги.

Понятное дело, что по городу ходили байки о том, что казнили под шумок и тех, кто плохо себя вел и выступал, словно муха на стекле. Поэтому в голове у большинства обитателей московского кремля, кто знал о пропаже детей, уже прокручивались жутковатые сценки новых казней… со своим участием…

Наконец, эта процессия дошла до особняка. И поднявшись во внутренние покои, нашла там всю заплаканную Еву. Даже не заплаканную, а скорее зареванную.

Увидела Софью с Владимиром у нее аж глаза вспыхнули. Ей-ей по жопке им изрядно розог всыпала бы немедля. Даже несмотря на то, что сама порицало физические наказания детей.

- Ну? Что нужно сказать маме? — спросил тяжелым тоном Иоанн.

- Я больше не буду… — тихо промямлила Софья.

- Не слышу! — Рявкнул король от чего дочка аж присела.

- Я больше не буду, — повторила она, куда более громким и твердым голосом.

- А к кому ты обращаешься?

- Мама, я больше не буду так играть. Прости меня, — после небольшой паузы произнесла она чуть срывающимся голосом… впервые назвав Еву мамой. В то время как ее глаза налились слезами, а губы задрожали.

Ева встала и пошла к ней, раскинув руки, также «подмочив» дело новым потоком слез:

- Иди ко мне малышка…

Иоанн отпустил руку Софьи, и та бросилась в объятья королевы, зарыдав в три ручья. Вместе с Евой. Видимо до ее сознания наконец дошло, что она сотворила.