Шевц подал мне руку, и мы вошли в зал, битком набитый людьми. Я прежде никогда не видела, чтобы благотворительный вечер в нашем городе собрал такой аншлаг. Мы вдвоем шли в толпе, как ледокол в Арктике. Люди перед нами расступались, почтительно отступая на два шага назад, кивали, заискивающе улыбались и чуть ли не кланялись Шевцу.

У меня же было ощущение, что я иду на эшафот. В ногах была странная слабость, а в глазах плыли темные пятна. Казалось, что те сотни глаз, устремленных в данный момент на меня, вытягивают из моего тела все силы.

Мы остановились, когда к нам подошли Богатенко. Они поздоровались, кинув на меня любопытные взгляды. О чем-то поговорили с Димой. Отошли. Потом подошли другие. Все повторилось. Затем следующие. И так до бесконечности. Я почти не слушала, о чем говорили все эти люди, ко мне напрямую все равно никто не обращался, да и в ушах от волнения стоял такой гул, что звуки до меня доходили как сквозь вату.

Схватив с подноса проходящего мимо официанта бокал с шампанским, сделала небольшой глоток.

– Если хочешь, отойди к фуршетному столу… – шепнул мне Шевц.

– Нет! – выпалила я чересчур поспешно.

Удивительно, но только рядом с ним чувствовала себя в безопасности. Вопреки моим опасениям, он не оставил меня сидеть одну на каком-нибудь диванчике и ни на секунду не отпускал моей руки.

Не случилось и того, чего я боялась больше всего. Никто не шептался, и на меня никто не показывал пальцами. Все вели себя так, как будто так и надо. А поняв, что на вечере нет моего бывшего мужа, я совсем успокоилась. Только вот от длительного стояния на каблуках устали ноги.

– Я присяду?

Шевц коротко кивнул, отпуская мою руку. Проходя мимо стола, я взяла тарталетку с икрой и уселась на пустующий диван. В противоположном углу зала я заметила Польку, как всегда в окружении своих шестерок. С моего места хорошо было видно, как она то и дело бросала взгляды на моего спутника.

Какое-то нехорошее темное чувство шевельнулось внутри. Я знала, что они любовники и, что ночи, когда его нет дома, он, скорее всего, проводит с ней. Но сейчас, вновь увидев ее, и вспомнив сцену, что мне довелось наблюдать в его кабинете, в груди вырос болезненный комок, который срочно нужно было чем-то запить.