За один квартал оттуда Американская Мечта продолжал рассматривать свое отражение в зеркале туалета небольшого бара. Маска, которую он надел, представляла собой шерстяную лыжную шапочку с кое-как сделанными прорезями для глаз. На спине руками Рив Тауни месяц назад к свитеру был пришит американский флаг, теперь уже совсем грязный.
На груди Эйвен сам написал кроваво-красными буквами:
Нью-Йорк-Сити — Адская Кухня
На нем были также уже упомянутые браслеты, а поверх белья — плечевой фиксатор, оставлявший достаточную свободу для рук. Эти приспособления Эйвен считал своими рыцарскими доспехами. А как выжить в городе дикой страны США без доспехов?
Он бросил взгляд на писсуар слева от себя. И здесь — засохшая блевотина, а на ней — два черных курчавых лобковых волоска. Как загипнотизированный, смотрел он на них. Они ему показались двумя ястребами, кружащими в немыслимом желтом небе.
Глава 19
Он ожидал увидеть заурядное общежитие, о которых обычно рассказывали газеты, описывая быт бездомных. Ему запомнились статьи Рика Солла о бесплатных столовых на Мэдисон-авеню и Хальстед-стрит.
Здесь в оформлении не было изобилия цитат из Библии, столь популярных в подобных местах. Никаких крестов, никаких рекламных щитов с надписями ПРИГЛАШАЕМ ДОБРОВОЛЬНЫХ ПОМОЩНИКОВ. Например, на здании миссии «Пасифик Гарден» висел гигантский крест с надписью ХРИСТОС ПРИНЯЛ СМЕРТЬ ЗА ТВОИ ГРЕХИ. Рядом с благотворительной закусочной на улице По на фонаре каждый день наклеивались цитаты из Нового Завета.
Тремалис понял в чем дело. Здесь никто не нуждался в спасении. Нет, не сумасшедший дом, а тюрьма для пожизненного заключения. Все здешние обитатели были неизлечимыми калеками. Виктору показалось даже, что здесь нет алкоголиков. Просто живет доброжелательная семья отверженных.
Внимание Тремалиса приковали три фигуры на картине у дальней стены, возле лифта. Греческие Парки, богини судьбы. Он подошел поближе, чтобы рассмотреть детали. О’кей, посмотрим-ка. Клото пряла нить судьбы человека, а Лахесис определяла его жребий. У обеих были изящные ручки и почти ласковое выражение лица. У третьей, Атропос, или Неотвратимой с ножницами, рот был раскрыт в крике. Тремалис подумал, что будь Атропос скульптурой, обитатели «Марклинна» наверняка использовали бы этот открытый рот в качестве пепельницы.
В холле находилось несколько мужчин. Рядом с диваном на подставке стояли бутылки пепси и алюминиевое ведерко со льдом. На краю дивана сидел в позе лотоса мужчина с темно-рыжими длинными волосами. Приглядевшись, Тремалис понял, что штанины его брюк пусты и завязаны на коленях.
Рядом находился блондин в очках с черной оправой. Рук у него не было, а рубашку у горла украшал галстук-бабочка. Еще один мужчина, постарше, сидел в инвалидном кресле с прямой спинкой и внимательно прислушивался к общему разговору.
Левее этой группы еще двое мужчин играли на бильярде на столе, покрытом бордовым фетром. Из рассказов Майка Тремалис догадался, что рыжеволосый игрок — это Карл, а человек, закрепленный в аппарате для прямохождения — Этчисон. За ними виднелись книжные полки, частично закрытые комнатными растениями. Перед тем, как нанести удар кием, Карл хрустнул суставами; это было похоже на звук, издаваемый на реке ломающимся льдом.
Входная дверь приоткрылась и на пороге появилось знакомое Тремалису лицо.
— Брат-Проповедник! — воскликнул Карл, — Мать твою!
Зуд слегка шлепнул партнера по ноге своим кием в знак восхищения его лексиконом.
Тремалис наблюдал за игрой.
Натмен поднял глаза от романа Ленсдейла, который читал, когда вошел проповедник. Он положил раскрытую книгу, прижав ее страницы пепельницей. Брат-Проповедник взглянул на обложку: «Контрабандисты в ночи.» О чем только не пишут, подумал он с легкой досадой.
— Холодный вечер, не так ли? — спросил инвалид.