— О-па, Шахматист! — удивился он встрече, одновременно пряча бутылку за спину. — Стоять, бояться!
Ага, упасть, отжаться. Тяжело дыша, я смерил Рому взглядом. Нет, в библиотеку он точно не шел. И пацаны не из-за него подняли тревогу.
— Доброй ночи, Роман Альбертович, — как ни в чем не бывало произнес я.
— Режим нарушаем, шлендраем после отбоя? — с напускной сердитостью забубнил он. — И что с тобой делать? За ухо, может, и к Савелию Иннокентьевичу отвести? Так он спит… отбой у людей. В общем, сегодня никуда тебя поведу, но завтра на линейке подниму тему. Так что готовься.
— Я заметил, что вы, наверное, с вечера к линейке готовитесь, — я широко улыбнулся и как бы невзначай бросил взгляд на бутылку шампанского.
Рома-то ее спрятал за спину, но вот горлышко торчало.
— Ты думаешь я по ночам пью?, — начал отнекиваться тренер. — И вообще это не твое дело, чем я после отбоя занимаюсь.
— Да, конечно, вы же не мой тренер, Роман Альбертович, — я невинно захлопал глазами, как самый настоящий подросток, которого застали за плохим делом. — Я теперь к легкоатлетам отношения не имею. И сделаю вид, что вас не видел. С бутылкой шампанского… Но надеюсь, что вы тоже не видели меня.
Рома аж закашлялся, бутылку с шампанским прятать перестал. Огляделся, удостоверяясь, что нашего полуночного разговора никто не подслушивает. И, поморщившись, махнул рукой.
— Ладно, не видел я тебя, шуруй в палату только.
— Доброй ночи, Роман… Альбертович!
Я предложение принял, мы разошлись, как два корабля. Я все же не удержался и решил проследить, куда Рома тащит шампанское. Ведь не зря же он так быстро согласился на мои условия перемирия. И, к моему удивлению, прошел он отнюдь не к медчасти, где до сих пор горел свет, а значит, Алла была все еще там. К Тамарке? Или взаправду с мамкой толстяка он теперь крутит шуры-муры? Ладно, дядька он взрослый, пусть сам со своими любовными треугольниками разбирается, даже если они у него во множественном числе.
Я вернулся в корпус и проник в палату так же, как и выходил — через окно. Шмель и Муравей давно были на месте и делали вид, что спят. Как, кстати, и было уговорено в плане. Правда, сам план пошел через… наперекосяк.
— Чи-чи…
Я подал условный сигнал. Простыни, которыми накрывались пацаны, тут же слетели, и оба через секунду уже стояли на ногах.
— Идемте в коридор, — зашептал я. — Клей и книгу только возьмите.
Остальные пацаны давно спали, и поднимать никого не хотелось. Лучше уж мы тесной, но маленькой компанией всё до конца доведём..
Мы вышли в коридор, подошли к кладовке, где лежали рюкзаки пионеров, и я строго посмотрел сначала на Шмеля, а затем на Муравья.
— Вы че шухер на ровном месте подняли?
Пацаны переглянулись.