– Слышал? Поднимайся сейчас в свою спальню и готовься. Можешь отдохнуть немного. Я за тобой приду в пределах часа.

Час так час. Миша послушно поднялся на свой этаж и завалился на кровать. Не на металлическую пружинную, между прочим, а на мягкую деревянную. Ему она нравилась больше, но в кочегарке были лишь пружинные. Да и то лишь по настоянию Миши (еще в прошлой жизни). Ичи были неприхотливы. Им и кровать из досок было достаточна, лишь бы водки хватало. Пружинная кровать была мягче, хотя деревянная еще лучше.

Предавшись воспоминаниям о кроватях, он незаметно задремал. Разбудил его громкий стук в дверь. Он сел и принялся протирать руками лицо, чтобы быстрее прийти в себя. Разбудивший его не стал смущаться и вошел в комнату без разрешения. Это был, естественно, Алексей.

– Крепко спишь, – весело произнес он, – собирайся, Леонид Ильич отдохнул и ждет. У тебя тридцать пять минут, потом ужин. Убеди его, что на тебя следует тратить время. У генерального его всегда дефицит.

Ох, уж эти высокие начальники, капризны, как красотки. Время у него дефицит, видите ли. Меньше надо охотиться, больше заниматься делом.

Что ж, попробуем убедить. Все-таки он Брежнева старше на двести лет больше на энное количество объема опыта и знаний. И теперь посмотрим. Так сказать, медицина ХХII века против политика ХХ века.

Они быстро пришли на третий этаж, в личные апартаменты генсека. Брежнев хандрил. Во-первых, у него уже который день было повышенное давление, рядовые медики невнятно пугали различными страшилками, от чего давление у пациента еще более возрастало. Во-вторых, его уже давно ограничивали курением, а сейчас запретили категорически. Хроническому курильщику с большим стажем было плохо на физическом уровне и очень дискомфортно на моральном. Кстати, потом он все равно закурил. А пока мучился.

И Брежнева серьезно злило то, что все от него чего-нибудь требуют или просят, но для него ничего существенного не делают. Даже медики, которым это положено по должностным обязанностям. Целое медицинское управление существует – четвертое (кремлевское), куча народу во главе с академиками и докторами наук. Масса ученых с лауреатскими значками. А толку? Как болеет у них генеральный секретарь партии, глава страны (!), так и болеет и всем хоть бы хны. Приходиться вон ко всяким шарлатанам обращаться.

Брежнев понимал, что несправедлив к своим служащим в белых халатах, и к этому парню (не такой уж он и шарлатан, если послушать Юрия) но ничего сделать с собой не мог. И потому, чувствуя себя немного виноватым, был с Мишей вежливей, чем обычно. Хотя и в повседневности не позволял быть грубым или чванным к простым людям.

Миша, поздоровавшись, постарался быть таким рубахой-парнем. Веселым, но не хамоватым. Легко вступал в разговор с Брежневым на любую тему, мог рассказать по случаю веселый анекдот, внимательно слушал собеседника и заразительно смеялся в ответ на пикантную историю.

И на этом внешнем фоне он внимательно присматривался к пациенту и минут через двадцать был готов указать на причины давления. Диагноз, конечно, не профессиональный, в отличие от врачебного прогноза нынешних специалистов, зато базируется на достижениях цивилизации ХХII века.

Времени у него осталось мало – минут десять и его лечение может быть закончено, не начавшись. Пришлось дать пациенту досказать охотничью байку, до которых Брежнев был большим охотником. Выслушать, посмеяться вместе с ним, прокомментировать ее мораль. Подождал, пока он отсмеяться.

И только после этого плавно перейти к состоянию здоровья вождя, рассказав по этому поводу приличествующий анекдот-историю.

По представлению Миши у большого босса (как он говорил про себя), пока серьезных проблем у Леонида Ильича не было (разумеется, с учетом возраста и прошедшего жизненного пути). По крайней мере, серьезных поражений важных органов, да и не очень, если так можно выразиться, поскольку вообще не важных органов в человеческом теле нет. Даже знаменитое косноязычие Брежнева еще особо не выражалось.

Все это в очень дипломатических выражений Миша высказал и выразил мнение, что повышенное давление можно согнать постепенно за пару суток. А при удаче и стабильной погоде и за сутки.

Брежнев оживился:

– Мне тут медики страшилки рассказывают. Это болит, то болит. Все запрещают. Есть нельзя то, это. Пить нельзя, курить нельзя.

Оптимизм Леонида Ильича был бы куда менее умеренный, если бы Миша рассказал всю имеющуюся информацию. Хотя тяжелых болезней у старика не было, но возраст и общее состояние здоровья постепенно способствовали их появлению. Собственно, осталось менее года до инсульта. А ничего серьезного не делается. И врачи борются сквозь рукава с повышенным давлением, и сам Брежнев со своими вредными привычками способствует нарастанию кризиса. И речь идет не собственно о курении и злоупотреблении спиртным. Наркотики! Вот якорь, который тащит его на дно. Но говорить об этом ему бесполезно, надо лечить.

Такие вот не очень приятные мысли бродили в голове экстрасенса под аккомпанемент слов генсека. Но все рано или поздно прекращается.

Брежневскую сентенцию о строгих коновалах-медиках прервал аккуратный стук в дверь. Не так громко и грубо, как самому Мише. Это все-таки глава страны, а не деревенский/простонародный знахарь.