Положение в Курляндии

Между тем своим чередом развивались события за линией курляндско-литовского фронта. Признанное Германской империей de facto латвийское правительство[29] Ульманиса[30] после оставления Риги перебралось в Либаву и оттуда распорядилось о всеобщей мобилизации в защищаемой немцами части Курляндии. Влияние его и эффект от принятых мер были невелики, так как руководившие им деятели были из лифляндской части нового государственного образования и не имели опыта политической и организационной работы. Поначалу из-за слабости правительства можно было надеяться, что от него никакой опасности не будет. Примечательно, что с согласия эстонцев временное правительство действовало и в северной Латвии через своего уполномоченного, капитана бывшей русской армии Земитана[31], и в Эстонии и приграничных с нею округах из латышей тоже были образованы кое-какие отряды, участвовавшие в боях эстонцев против большевиков. В конце марта из них была сформирована бригада «Северная Латвия» под командованием произведенного в полковники Земитана.

В Курляндии помимо латвийского правительства действовал и «Балтийский национальный комитет», представлявший интересы балтийских немцев, органом которого и считал себя балтийский ландесвер. Комитетом руководили выдающиеся личности, например, господин фон Самсон и бывший русский капитан 1-го ранга барон Таубе. Однако сказались и все слабости парламентской системы: было тяжело перейти к быстрым и согласованным действиям. Поддерживающая их часть населения была количественно слишком мала – 3, а по другой методике подсчета 7 %, – чтобы иметь возможность добиться своего во времена демократии.

Особую тревогу у ответственных германских инстанций вызывала ситуация в Либаве, где все рабочие были проникнуты духом большевизма и ожидали лишь подходящего момента, чтобы напасть на немцев. Чтобы подавить попытку восстания вооруженных по большей части рабочих, у губернаторства не хватало сил. Из трех имеющихся батальонов гарнизона надежен был лишь один, капитана ландвера Тённинга. О двух других губернатор заявил, что сомнительно, чтобы их вообще можно было побудить обороняться в случае начала беспорядков.

Наконец, противник, русские большевики[32], с военной точки зрения в ходе наступления не слишком проявили себя, ведь вследствие полного развала германских войск им в большей или меньшей степени все доставалось само собой. Наступательная мощь их была невелика. Они хватались только за то, что сулило им легкие трофеи или удовлетворение их кровожадных наклонностей, или под давлением требовавшего действий правительства. Полное отсутствие настоящей организации, а также снабжения да еще русской зимою препятствовало сколько-нибудь масштабным операциям. Настоящая опасность от большевиков заключалась, в первую очередь, в тесной связи их с зараженным революцией населением и в планомерном или периодическом взаимодействии со спартакистскими элементами в Германии[33]. Ведь главным оружием большевиков была пропаганда. Если она подведет, то перспективы у большевиков были скромные. Однако пока что внутренняя слабость красного колосса еще не была столь очевидна, а оправданность опасений и необходимость принятия оборонительных мер были бесспорны.

Распоряжения красного командования, ставшие известными частью тогда же, частью позднее, не имели большого практического значения, однако все же должны быть здесь упомянуты.

В приказе Главнокомандующего армией Советской Латвии от 14 января 2-я латышская стрелковая бригада получила задачу наступать вдоль железной дороги от Туккума к Виндаве. Однако, так и не сумев перейти к выполнению этой миссии, вместе с прибывшей тем временем из Риги 3-й латышской стрелковой бригадой (7-й, 8-й, 9-й латышские стрелковые полки и артиллерия) они были брошены на фронт под Валк, где после прибытия в конце декабря финских добровольцев, приглашенных эстонским правительством, обстановка переменилась в пользу белых[34]. 1-я латышская стрелковая бригада одновременно получала задачу наступать на Либаву. Из попавшего при взятии Шрундена в руки белых приказа можно было видеть, что 2-я латышская стрелковая бригада получила задачу взять Либаву, а Интернациональная дивизия, 9 января уже занявшая Поневеж, должна была наносить удар через Шавли на Поланген.

При такой обстановке вряд ли стоит удивляться, что в середине января всерьез обсуждался вопрос об оставлении Либавы, а также были начаты приготовления к эвакуации морем.

Первые бои

На фронте тем временем ситуация изменилась в пользу немцев.

Когда большевики 16 января силами 1-го и 4-го латышских полков[35] атаковали позиции балтийского ландесвера под Гросс– и Альт-Ауцем, они были отброшены с большими потерями. На следующий день ландесвер, однако, вынужден был отойти через Ной-Ауц и Альт-Швадрен за Виндаву, однако там сопротивление немцев окрепло, прежде всего благодаря действиям майора Бишофа, принявшего тем временем на себя командование всем фронтом на Виндаве, а также из-за постепенного прибытия новых добровольцев.

Гольдинген, имевший значение как опорный пункт на левом фланге, большевики не атаковали, однако после взятия Тальсена и продвижения красных на севере, к городу Виндава, а позднее и на юге, он был обойден. По приказу либавского губернаторства 21 января город был оставлен егерским корпусом; многие жители бежали из города. 23-го рано утром корпус после усиленного перехода по скользким, частично занесенным снегом дорогам и при сильном морозе прибыл в Газенпот. Кавалерийский отряд по приказу губернаторства вошел в состав вновь образуемой Железной дивизии и выступил на юг. Егеря выдвинули посты к северо-востоку от Газенпота. Отряд лейтенанта Высоцки 26 января выступил на разведку на северо-восток, после боя внезапно ворвался в Гольдинген, освободил узников из темниц и вернулся в Газенпот с многочисленными беженцами.

На крайнем северном фланге большевики сумели 30 января добиться и еще одного успеха. Насчитывавший лишь 100 человек гарнизон Виндавы из немцев из рейха, поначалу отразивший атаку советских солдат, затем вступил в переговоры и в обмен на гарантию свободного отхода сложил оружие. Но едва это случилось, как немцы были взяты в плен, заперты в амбаре и, включая трех тяжело раненых, перебиты. Попытка вновь взять Виндаву с моря 2 февраля провалилась из-за невозможности высадиться южнее Виндавы, так как помешала ледовая обстановка. Положение на крайне левом фланге, теперь доходившем только до Газенпота, по-прежнему было под угрозой.

Под Шрунденом 22 января произошел ожесточенный бой, в котором приняла участие рота Радена[36] из ландесвера. В конце концов по приказу местечко было оставлено, однако 27 января по инициативе майора Бишофа он был атакован с юго-запада латышским батальоном Колпака, а с северо-запада частями ландесвера и вновь взят. Противник отошел за Виндаву.

Эти успехи на глазах подняли боевой дух молодых частей и были тем более ценными, что примерно в это время и появилась мысль перевести ландесвер в нейтральное зарубежье, чтобы там переформировать и затем извне, уже без немцев, вновь вступить в бой за Родину: план, исполнению которого помешало вмешательство майора Бишофа[37].

В начале января на участке фронта балтийского ландесвера наступило относительное затишье. Под руководством вновь назначенного командира, германского майора Флетчера[38] оно было активно использовано, чтобы спаять воедино вновь прибывших добровольцев, как балтийских немцев, так и немцев из рейха, с имевшимся ранее личным составом и придать им в целом соответствующую ситуации структуру[39].

Уже несколько дней спустя после своего прибытия майор Флетчер отважился на более крупную операцию. В ночь на 12-е он повел части ландесвера – роту Клейста, кавалерийские отряды Энгельхардта и Гольдфельда, батареи Пфайля и Мюллера, а также Добровольческий егерский корпус на Гольдинген и в утренних сумерках атаковал его егерями по фронту, а частями ландесвера – севернее и южнее города в обход. Разгорелись ожесточенные бои, прежде всего на дороге на насыпи западнее Гольдингена. Удалось отрезать большевикам пути отступления на восток, так что ни один человек гарнизона – почти все были местными большевиками – уйти не смог. Большая часть погибла, другие были расстреляны по приговору суда.

Это была первая удачная самостоятельная атака ландесвера. Моральное воздействие ее было велико.