Книги
Боги слепнут
Римская армия разгромлена монголами. Император Руфин умер. Его официальный наследник Элий Деций считается погибшим. Римским императором провозглашают его сына, но младенец не может править Римом. В столице вот-вот вспыхнет бунт… И в это время секретной службе Римской империи становится известно, что цезарь Элий жив…
v 1.0 – создание fb2 – (shum29)
Роман Буревой
Боги слепнут
«Каждый человек стремится на родину: даже если он островитянин и если чужая сторона сулит ему вечное блаженство, он не примет предлагаемого бессмертия, предпочитая ему погребение на родной земле. И дым отечества покажется ему светлее огня на чужбине. Кажется, отчизна столь дорога всем людям, что законодатели повсюду высшей мерой наказания за величайшие преступления положили изгнание».
ЧАСТЬ I
Глава I
Августовские игры 1975 года
«Сенат заседает ежедневно. Никогда прежде положение Империи не было столь катастрофичным. Гибель армии Руфина нельзя сравнить ни с поражением при Каннах [1], ни с гибелью трех легионов в Тевтобургском лесу [2]».
«Если бы Император Руфин не медлил со своей армией в Антиохии, Нисибис можно было бы спасти», – это мнение сенатора Луция Галла кажется почти бесспорным».
«Вчера император Руфин пожаловал Летиции Кар титул Августы».
Радио в соседней комнате ожило и разразилось потоком трагических маршей. Динамик хрипел, стараясь перекричать воду, рвущуюся из водопроводного крана. Обычное утро в многоквартирной инсуле. Подмастерье из седьмой римской центурии штукатуров собирался на работу.
«Состояние императора Руфина без изменений…» – хрипел динамик.
«Надо же, как долго он живет», – отметила про себя Арриетта. Многие надеялись, что Руфин выживет. Но она знала, что император умрет. Знала – и все. Откуда – неизвестно. Да и какое имеет значение, откуда приходит знание? Мы знаем, что слово «синь» обозначает бескрайность неба и простор, а «черный» ассоциируется с мраком и непроглядностью ночи. Разве нужно доказывать, что ночь черна, а радость – мимолетна?
Позвонила Сервилия Кар. Чуть грустный голос, уверенный тон.
– В три часа нас ждет Руфин. Не опаздывай.
Арриетта посмотрела на старенький хронометр. Было шесть утра. Она не знала, стоит ли прощание с императором сладкого утреннего сна.
– Ты должна прийти, – Сервилия не настаивала – утверждала. И как она только вспомнила про нее, Арриетту. Сто лет не звонила, а тут…
– Я приду, – выдавила в ответ Арриетта.
С домной Сервилией трудно спорить, она всегда права, даже, когда далека от истины.
Арриетта накрутила кольца провода на палец и стала смотреть, как раскачивается трубка. На что это похоже? На трубку, которая раскачивается. Кто может похвастаться, что походит сам на себя? Арриетта не может. Она меняется. Не хочет меняться, но меняется. Не год за годом, но минута за минутой. Минуту назад ей хотелось написать пару строк, банальных, но очень милых. Но минута прошла, и Арриетта выбросила листок в корзинку и смотрит, как он сиротливо лежит на дне – маленький серый комочек весь в изломах граней.