– Прости! Уже лежу.

– Монтгомери Бьюфорд Джоунс. Хм-м-м… Господи, звучит ужасно. Ты что, второй ребенок в семье? Или самый младший братец?

– Самый младший, всё так. А теперь забудь, что я тебе об этом сказал.

– Монтгомери Бьюфорд Джоунс-мла-а-адший.

– Ох, я смотрю, ты ничего не забываешь!

– Купишь мне хот-дог?

– Ты шутишь? Если пожелаешь, я ради тебя хоть весь ларек ограблю.

– Я согласна грабить и убивать, если купишь мне хот-дог. Кстати, ларек – это мелко. Предлагаю обчистить заправочную станцию.

Вскоре после этого Монтгомери выгреб все свои денежные сбережения из бардачка машины, они закупились хот-догами и стали ходить по пляжу, держась за руки и болтая – пока солнце на небосводе не сменила луна. Они обсудили все, что пришло в голову: политику, религию, книги. Он рассказал ей о своей летней подработке, она ему – о своей; об учебе в Университете Хьюстона – как выяснилось, она училась там же и была удивлена тем, что они никогда не встречались.

(– Жаль, что у нас не было общих занятий!

– О да, хитрец, еще как жаль.)

Еще он поведал ей печальную историю о множестве падений и отсутствии взлетов (то бишь о своем опыте посещения спортивных секций), на что она отреагировала долгим перечислением своих университетских успехов на поприще бегуньи и главы студенческой женской команды по плаванию, попутно заметив, что (без обид!) по Монти видно: спортсмен из него так себе – взять хотя бы сегодняшнее драматическое падение… Монти в ответ рассмеялся, и они снова говорили обо всем на свете – пока не стало очень-очень поздно. В ту же первую ночь они рука об руку отправились в его покои в Хьюстоне.

– …эй, обрати на меня внимание.

– М?

– Монти! Земля вызывает Монти.

– Что?

– Помнишь меня? Это я, твоя жена. Лежу рядом с тобой, на пляже. Намажешь меня кремом для загара?

– Черт, прости меня. Я замечтался.

– О длинных загорелых ногах?

– Да.