— Звучит так, словно жена для гения совершенно не важна.

— Нет — нет! Я не говорю, что не важна для Джима! Но жена для гения — нечто отдаленное, по крайней мере, так думал Джон Холл. Он полагал, что я в жизни Джима для того, чтобы тот носил не только фиговый листок, регулярно питался и чувствовал мое женское тело рядом в кровати. Именно в Калифорнии Джим испытывал сильнейшие проблемы со здоровьем, и потому там я не могла в полной мере проявить себя как его коллега. Джон упустил из виду тот факт, что я тоже биохимик и это позволяет мне помогать гению так, как другие жены не способны. Пока мы не вернулись в Чабб, я была главным лаборантом Джима, хотя никогда не упоминалась в его работах. Сейчас у него так много прислужников, что в моей помощи он больше не нуждается. — Она улыбнулась. — Тем не менее иногда я прихожу к нему после одиннадцати ночи, когда он совершенно один, и работаю его лучшим лаборантом. Со мной никто не сравнится. — Милли остановилась, и неожиданно ее глаза наполнились слезами. — Джон никогда этого не понимал. А Джим, когда успокоился, осознал причину произошедшего — украсть у гения.

— Но Джим простил его.

— Да, конечно.

— А тебя простил, Милли?

— Ему меня не за что было прощать.

— Твой муж сказал, что инцидент с Джоном Холлом произошел за день до вашего отъезда в Чикаго.

Она рассмеялась.

— Наверняка! На самом деле, он действительно может так думать. Джим плохо ориентируется в датах и временных интервалах. Наука — его все; боюсь, он не восприимчивая и не поэтическая натура.

— Однако мне сказали, что «Бог спирали» достаточно поэтичен. Как такое возможно?

— Работа, капитан, это — его работа! Та область, что совершенно не связана с обычной жизнью. Когда дело касается работы, в нем начинает фонтанировать гений, поднимаясь из глубин мозга, и вы видите совершенно другого человека. Джим как бы раздваивается.

— Был ли он когда — нибудь неверен?

Милли выглядела озадаченной.

— Джим? Неверен? — Ее глаза забегали. — Если бы это пришло ему в голову, он мог бы, но у женщин иная, неправильная суть. Она не спиралевидна. Физически Джим — самый сильный мужчина из всех, кого я видела, но он не станет тратить свою силу на неспиралевидные вещи.

— Чья была идея написать «Бога спирали»? — спросил Кармайн.

На какое — то время Милли выглядела совершенно ошарашенной, потом сделала глубокий вдох, словно прежде забыла, что дышать нужно.

— Какой замечательный вопрос, Кармайн! Знаешь, я не могу на него ответить. Он мне ничего не говорил, только однажды ночью достал нашу старую печатную машинку и начал стучать по клавишам. Я даже не представляла, что он знает о существовании бестселлеров, пока он не рассказал мне, когда мы улеглись в кровать в четыре часа утра. Его мозг! Джим выдал текст уже синтаксически и грамматически правильным, продуманным и отредактированным — так сказал доктор Картер. Каждая глава на своем месте, язык упрощен до необходимой степени. Его проза — восхитительна! Так поэтична! Я была потрясена, Кармайн, просто потрясена.

— Когда он начал ее писать, Милли?

— М-м… — Она замолчала, раздумывая. — Насколько я помню, в сентябре шестьдесят седьмого, потому что он ее закончил и имел на руках завершенную рукопись к концу того же года. И, кроме меня, тогда его творение еще никто не видел. Я настаивала, чтобы он отнес рукопись в коммерческое издательство, которое точно знает, как ее нужно подать. — Милли сжала кулаки от досады. — Но Джим даже не думал о коммерческом издательстве. Он хотел выпустить бестселлер, да, но еще он хотел, чтобы книга получила хвалу и одобрение Издательства Чабба, как и два его учебных пособия. Я не смогла его переубедить, и видите, к чему это привело! Идиотизм главы издательства и его представление о всеобщем благе перевесили возможность хорошего дохода от издания отличного бестселлера. Когда мы услышали о вступлении Тинкермана на должность вместо доктора Картера, я подумала, что Джим сделает все возможное для разрыва контракта с ИЧ. Но он не мог. Его страстное желание снискать лавры ученого намертво привязало его к ИЧ.

Кармайн улыбнулся.