Глава седьмая. Мужчина, как объект для воспитания

Конечно, в бытность свою студенткой Универа, нам с Маришей приходилось голодать по несколько дней подряд. Это когда мы решили податься на подработки в модельный бизнес, в котором наличие легкой анорексии является неприменимым условием для фотомодели. К счастью быстро обнаружилось более достойное занятие — участие в различных акциях протеста. Не менее оплачиваемое, во всяком случае в сравнении с гонораром начинающей модели, и как правило приветствующее пышные формы.

С тех пор у меня выработалась устойчивая идиосинкразия к диетам, предполагающим длительное голодание. И если передо мной стоит дилемма отправится на встречу с профессором Тэтчером или с долгожданным обедом, выбор несомненно будет сделан в пользу последнего.

Под вопли внутреннего голоса: «К черту Профессора, к черту Ректора, да здравствует Свобода», — я помчалась в столовую, руководствуясь указаниями браслета. Хорошо, хоть не вслух заорала.

Блонда, на тебя очень плохо влияет образ Милки Ковальчук. Ты же уравновешенная, рационально мыслящая девушка. Соберись, иначе наверняка влипнешь в какую нибудь историю. Прекрасно знаешь, что Милка без этого не может, убеждала я себя, стремительно приближаясь к цели, и отталкивая случайно подвернувшихся неудачников.

Правда, мое рациональное мышление тут же выдвинуло возражение.

— Да на фоне того количества глупостей, которые ты сама в последнее время сотворила, твоя сокурсница смотрится Ангелом небесным.

— Ага, как же, Ангелом, — огрызнулся внутренний голос. — Это до тех пор пока она не влюбилась. Соберись. Потом будет поздно.

Не успела. Уже поздно, отчетливо осознала я со всего маха врезаясь в фигуру сэра Бэрримэра и утопая в его широко открытых от изумления зеленых глазах.

Я влюбилась, без памяти и навсегда, отчетливо прозвучал в голове голос Милки, а все еще принадлежащее мне тело безвольной тряпкой повисло в объятиях спецназначенца.

Слабые попытки противостоять урагану чувств были на корню разбиты прикосновением крепких мужских рук, надежно сжимающих меня в объятиях. Ну разве можно сопротивляться этому запаху самца, из удивительной комбинации пота, табака и мужского одеколона. А этот волевой подбородок, лицо украшенное двухдневной щетиной. И главное глаза. Пронзительные, зеленые, в которых ты буквально тонешь. Глаза обрамленные глубокими тенями, свойственными человеку испытывающему духовные терзания.

Стоп. Обрамлен глубокой тенью только левый глаз. Правый нормальный. Да и не тень это вовсе, а приличного размера фингал. Интересно, кто это нашего сэра Бэримэра им наградил, — ворвался в голову ехидный голос Блонды.

Только этого мне не хватало, Я постаралась встать в позу арбитра для себя самой. Похоже у меня прогрессирующая шизофрения. Раздвоение личности. С одной стороны Милка с ее любовными томлениями, с другой стороны Блонда с циничным рационализмом. Интересно кто победит. Осталось только заказать поп корн и дождаться результатов. Воспоминания о пище, даже такой условной, как воздушная кукуруза, тут же пробудили чувство голода. Живот предательски заурчал и Блонда с разгромным счетом переиграла Милку, загнав мысли о 18+ глубоко на периферию сознания.

— Если вам не хватает физических нагрузок и вы держите меня на руках в качестве отягощающего инвентаря, тогда хотя бы отнесите меня в столовую. Я есть хочу. В противном случае поставьте на пол. Сама доберусь, — заявила я сэру Бэрримеру не отводя взгляда от его глаз.

А спецназначенец-то поплыл. Вон какая гамма чувств на лице мелькает. Надежда, робость, ожидание. Теперь смущение. Похоже, осознал мои слова и окончательно растерялся.

Ну, не знаю, какой там он командир спецотряда, но как мачо ему еще расти и расти. Не могу я его в таком виде отдавать в цепкие ручонки незнакомой мне графини. Она же им пыль вытирать будет. Впрочем графини пыль не вытирают. Значит, станет использовать в качестве мальчика для поручений. То цветы купить, то шампанское принести, то пуделя выгулять. Да мало ли для чего может понадобится безответный молодой симпатичный человек.