– Так кто сказал тебе, что я здесь? – спросила она, поцеловав его, и поднялась с дивана, на котором они только что занимались любовью.

Рэм потянулся за рубашкой.

– Вероника, – ответил он, с улыбкой наблюдая за выражением ее лица.

– Как Вероника?! – растерялась Анна, схватила платье и принялась натягивать его. – Когда ты виделся с ней?

– Утром, – ответил Рэм. – А ты?

Шум открывающейся двери помешал ей ответить на этот провокационный вопрос. У порога в нерешительности остановился Виноградов, услышав суетливые движения в гостиной. Вскоре оттуда вышла раскрасневшаяся Анна, а следом за ней – черноволосый мужчина, смеривший Артема подозрительным взглядом. Не посчитав нужным представиться, мужчина лишь высокомерно кивнул Виноградову, потом повернулся к Анне и сказал:

– Приезжай завтра ко мне. Обязательно приезжай! Тогда и поговорим.

Он быстро скрылся за дверью. Анна оперлась спиной о стену и медленно съехала по ней на пол.

– Прости меня за эту сцену, – произнесла она, явно думая о другом.

Артем вдруг испытал желание – присесть рядом с ней. Он так и поступил: опустился на пол и дружески похлопал ее по коленке.

– Это Галеев? – спросил он, и Анна кивнула. – Не извиняйся, – продолжил он и нахмурился.

Артем всегда тонко чувствовал людей и редко ошибался в их оценке. Человек, только что покинувший его квартиру, не внушал доверия к себе, он вел себя презрительно и надменно, чем вызывал у Виноградова крайнюю неприязнь. Более того, в нем ощущалась жестокость, что говорило об опасности. И тем не менее в глазах Галеева было столько любви, когда он смотрел на Анну, что это просто сбивало с толку. Виноградов старался избегать людей, у кого безжалостность непостижимым образом сочеталась с чувственностью, ибо считал их непредсказуемыми, а потому – неуправляемыми. Рэм Галеев относился к числу тех людей, кого следовало обходить стороной. В нем чувствовалось могущество, грозившее уничтожить любого, кто пойдет ему наперекор, и Виноградов решил не вступать в конфронтацию с ним, понимая, что его сил окажется недостаточно для противостояния.

Анна поднялась с пола и прошла в спальню.

– Я возвращаюсь к Жене, – сказала она. – Нет смысла оставаться здесь, так как мое появление в Москве уже не является тайной. Веронике известно о том, что я жива, и она наверняка как следует подготовилась к моему визиту. Поэтому тихо и без шума взять ее не удастся. Придется придумать новый план. Черт!! – Анна яростно разбросала подушки по комнате и, сев на кровать, обхватила голову руками.

Казалось, Артема мало волновали размышления Анны по поводу Вероники. Он все еще думал о мужчине, покинувшем его квартиру, и, задумчиво потеребив подбородок, спросил:

– Кирсанова, кто такой этот Галеев?

– Какая разница? Мой друг…

– Которого ты боишься? – Виноградов потряс Анну за плечи. – Больше не встречайся с ним. Никогда!

У подъезда Рэм остановился и посмотрел на машину, сидя в которой его ожидал Малиновский. Ян со скучающим видом осматривал двор, но Рэм знал, что ни одна, даже самая несущественная деталь не будет оставлена им без внимания и что он уже давно определил степень риска, которому подвергает себя Рэм, находясь в этом дворе.

Малиновский не доверял Анне, впрочем, в его глазах она выглядела не такой опасной, как Вероника. Он вообще не любил сестер Кирсановых. Обе женщины вносили разлад в и без того хрупкую психику Галеева. В их присутствии он становился раздражительным, зацикленным на эмоциях, переставал контролировать себя и делал много глупостей. Малиновский считал, что ни одна женщина не стоит того, чтобы потерять из-за нее свою сущность. Но Рэм не прислушивался к его советам, он готов был разрушить весь мир, лишь бы обладать одной из сестер. Только вот какой именно, Малиновский не знал. На разных этапах его жизни Рэмом владели противоречивые желания. То ему нужна была Вероника, обладавшая таким же бешеным темпераментом, как и он сам, то в нем вдруг оживала любовь к Анне, которая хоть и являлась полной противоположностью сестры, но, похоже, была такой же непредсказуемой. Они обе были проклятьем Рэма, ломавшим его изнутри. Но если при виде Анны Рэм лишь пылал от неразделенной страсти, то Вероника наполняла его сердце жестокостью, вынуждая его совершать поступки, приносящие боль в первую очередь ему самому.