– Скорость у земли до четырехсот семидесяти миль в час…[42] четыре пушки «Испано» Марк Два, бомбы или реактивные снаряды…
Боб одобрительно кивнул головой, но тут же нахмурился. Хорошее вооружение, но скорость явно маловата. Русские, если верить сведениям разведки, доводимым на брифингах, летали со скоростью до шестисот узлов. Да и маневренность истребителя с разнесенными двигателями наверняка должна была быть ниже, чем маневренность самолета обычной схемы. Он вспомнил тяжеловооруженные, но такие неуклюжие в сравнении со своими однодвигательными коллегами «Мессершмитты», скоростные, но все же уступающие в маневренности «Спитфайрам» «Москито» и, достав блокнот, записал свои мысли. Как бы то ни было, он вместе с несколькими десятками лучших летчиков отобран для освоения новой, самой современной техники Британии и должен сделать это наилучшим образом. Нависшая над его страной опасность сейчас еще больше усилилась, чем раньше. Новая, неведомо откуда свалившаяся Красная Россия уже захватила всю Европу и понемногу завоевывает Азию, зловещей опасностью нависая над всеми частями света и неся угрозу цивилизации. И они, англичане, находятся на передовом фронте борьбы с этой опасностью.
В это время, прервав мысли Боба, на взлетную полосу выехал новый реактивный истребитель. Короткий каплеобразный фюзеляж, закрепленный на крыле между двумя хвостовыми балками, заканчивался выходным отверстием одного реактивного двигателя, из которого вырывалась струя газов, заставляя пригибаться траву.
«Интересная и непривычная, но, кажется, рациональная конструкция. Мне нравится», – подумал Боб.
– Самолет «Вампир» ДХ-100 фирмы «Де Хэвилленд». Оснащен одним двигателем «Гоблин». Способен развить скорость в шестьсот тридцать миль в час[43], вооружен четырьмя пушками «Испано» Марк Два…
После полета самолета «Вампир» присутствующие на аэродроме летчики собрались в конференц-зале. Там их уже ждали представители Министерства авиации и Истребительного командования. После небольшой лекции, в которой опять несколько более подробно были озвучены характеристики и особенности каждого самолета, все летчики были разбиты на две группы, одна из которых должна была осваивать «Тандерболты», а вторая – «Вампиры». К радости Боба, его отправили осваивать понравившийся ему «Вампир».
Теоретический курс обучения длился полгода, после этого им устроили вывозные полеты на учебном «Вампире» Т.1. Первые полеты разочаровали Боба, реактивный двигатель оказался недостаточно мощным и надежным. Самолет плохо взлетал, довольно медленно разгонялся в воздухе и имел совершенно отвратительную по меркам винтовых истребителей маневренность. Но пока шло переучивание, промышленность тоже не стояла на месте, и первый самостоятельный полет Боб совершил на новом варианте «Вампира» с установленным более мощным двигателем. Этот самолет, как считали большинство авиационных специалистов, мог на равных сражаться с русскими истребителями.
Пятитонный самолет с максимальной скоростью 865 километров в час очень нравился Бобу, назвавшему свой личный истребитель «Дракула».
Как считал флайт-капитан, ему очень повезло, потому что самолеты «Тандерболт» было решено переклассифицировать в истребители-бомбардировщики.
Работы по усовершенствованию Т-54, ненадолго прерванные Катаклизмом и войной, продолжались. Наконец-то на Уралмашзавод поступили стабилизаторы пушки, разработанные в КБ Погожева. Увы, первые же проверки показали, что полученные «изделия» совсем еще «сырые» и абсолютно не способны удержать пушку в нужном направлении. Наоборот, при включенном стабилизаторе пушка вибрировала и ее казенник мотался по боевому отделению башни, заставляя танкистов уклоняться от него всеми возможными способами. Особенно доставалось заряжающему: в одном из пробегов он не успел отклониться и от удара казенника получил перелом кисти и сотрясение мозга. Кроме плохой работы, мучили постоянные утечки гидрожидкости из цилиндра. Сама жидкость отнюдь не добавляла благоухания к тяжелой атмосфере внутри танка, и так насыщенной парами топлива, масла и пороховой гарью. К тому же, как установили медики, ее пары со временем могли привести к потере сознания экипажем. Все попытки улучшить стабилизатор специально созданной бригадой заводских инженеров и рабочих результата не давали. Даже поспешно приехавшие представители от конструкторского бюро Погожева ничем помочь не смогли. А ведь по плану завод должен был уже построить полсотни усовершенствованных танков! Поэтому на завод приехала целая комиссия во главе с первым заместителем министра оборонной промышленности С. Н. Махониным, вместе с генералами А. М. Сычем и И. В. Котляровым в сопровождении представителей министерств, институтов и завода – изготовителя стабилизатора. Как всегда, приезд такой команды вызвал нервозность в работе, наказание невиновных, разносы непричастных и экстренные работы на пределе человеческих возможностей. Днем и вечером шли бесконечные совещания, заседания, рапорты, доклады и накачки. Комиссия работала на заводе целый месяц, пока наконец не были достигнуты приемлемые результаты.
Поэтому сегодня было решено провести испытания на полигоне в присутствии высоких гостей из Москвы. И теперь мощная боевая машина, «озонируя» воздух выхлопами топлива и пороховым дымом, утюжила полигон завода. Пройдя трассу, танк подъехал к стоявшей на въезде в полигон комиссии, и Иван Васильевич Котляров, решивший лично проверить состояние дел, с недовольным видом вылез из башни. Подойдя к остальным представителям, он снял шлем и, еще не совсем отойдя после грохота, заявил громким голосом:
– Не думаю, что такой результат нас устроит!
Услышав его, один из разработчиков стабилизатора – Александр Липкин решил наглядно показать его работоспособность. Подбежав к работающему на холостом ходу танку, он крикнул высунувшемуся из люка танкисту:
– Стабилизатор включен?!
Дождавшись утвердительного кивка, Липкин неожиданно подскочил и повис на стволе пушки. Ствол резко вернулся в прежнее положение, но радостный крик Липкина: «Ура! Есть момент стабилизации!» – слился с раздавшимся из танка душераздирающим воплем. Липкин поспешно отпустил пушку, а нырнувший внутрь танкист вытолкал в люк на глаза изумленной комиссии держащегося за голову заместителя главного конструктора завода – изготовителя стабилизатора Ф. Авдеева. Все обступили пострадавшего, кто-то побежал за медиками, а Махонин начал расспрашивать Авдеева. Выяснилось, что он, забравшись в танк, просунул голову между казенником пушки и башней, чтобы осмотреть цилиндр и убедиться в отсутствии течи. В это же время Липкин повис на стволе, и голова Авдеева оказалось зажатой.
Прибежавший врач осмотрел Авдеева и сказал, что все обошлось благополучно, внутренних повреждений нет. Видимо, усилие оказалось не слишком большим. И все невольно посмотрели на стоявшего рядом отнюдь не тучного Липкина.
Даже «помощь» комиссии и успешные испытания первого танка не радовали ни директора завода Окунева, ни главного конструктора Карцева. План выпуска Т-54А был фактически сорван, расчеты показывали, что завод успевает выпустить не более половины задания. Понятно, что такой результат грозил немалыми неприятностями, и надо было что-то делать. Попытка уговорить комиссию согласиться на корректировку плана и замену оставшейся части выпуском танков старого образца не удалась. Выход из положения нашел Карцев, посоветовавший директору позвонить прямо министру обороны Лаврентию Берии и объяснить ему все. Долго не решался директор на такой звонок, долго думали они с Карцевым, что и как сказать. Потом директор поднял трубку телефона ВЧ и связался с Москвой. Когда связь с Министерством обороны была установлена, директор начал разговор:
– Уважаемый Лаврентий Павлович! К вам обращается убитый горем директор Уралмашзавода Окунев…
Как ни странно, продолжительный разговор закончился вполне благополучно. Берия не только разрешил сдать в счет плана новых машин танки старого образца, но и предложил сразу начать разработку нового стабилизатора, двухплоскостного, вместо разработанного.