Дмитрий днем отсыпался, как всякий честный и порядочный программист, полноценно живущий только ночью. Дверь не открыл даже после пятого звонка. Сергеев выругался вполголоса, открыл дверь своим ключом и пригласил остальных войти.

Пришлось вернуться в Люблин. Разведчик объяснил это тем, что квартира хакера не проходит ни по одной «базе», и случись взлом данных иностранными спецслужбами, ее никто не обнаружит, можно спокойно пересидеть здесь все время, пока не уляжется шум вокруг недавнего взрыва в столице. В том, что шум будет, сомнений не было; власти наверняка перероют все ближайшие склады, особенно камеры, и постепенно выяснят, что рядом с подорванным ангаром крутилось четверо людей, приехавших на черном джипе. Ну и начнутся всякие «перехваты», отправятся изображения и дословные приметы в полицейские участки почти всей страны, даже по телевидению объявят, сто пудов. Уже к обеду все полицейские Польши будут искать тонированный японский внедорожник черного цвета, номера такие-то, и четверых опасных преступников-террористов, среди которых – светловолосая молодая женщина.

Десантники зашли в квартиру, покидали сумки. Все-таки разулись, несмотря на заверения Сергеева, что полы грязные; не хотелось следить еще больше, да и в гостях обутыми не принято ходить, когда-то все-таки должна проснуться совесть.

Всю дорогу до Люблина молчали, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Капитан, обычно веселый и говорливый, на этот раз даже к старлею с шуточками не приставал. На душе было тяжко после убийств, но это обычно проходит после литра-двух, не раз уже случалось. Картина за окнами машины, освещенная вставшим солнцем, и вовсе не располагала к разговорам: шел дождь, стучал по крыше, стекал по стеклам, усыплял своей монотонностью. Вдобавок водителю было не до разговоров, он постоянно следил за дорогой – на большой скорости мокрое покрытие хреновато держит, а медленно ехать опасно – надо побыстрее залечь на дно и сменить транспорт.

Андронова отправилась на кухню, собираясь организовать некоторый перекус; на этот раз можно было даже водки выпить, отметить уничтожение десяти ракет. Свешников отправился в ванную, смывать кровь с одежды; завалил пятерых, все брюки и рукава в красных пятнах, вдобавок подошвы заляпаны. Батяня же, умывшись и сбрив трехдневную щетину, вышел на связь с Москвой, собираясь доложить о достигнутых успехах и о том, что осталось найти и уничтожить еще восемь ракет. Выходить пришлось через Интернет, хоть и существовал риск перехвата всякими любопытными, но Сергеев заверил, что компьютер Дмитрия настолько хитрый и мощный, что даже Пентагон не в состоянии обнаружить вторжения в свои базы, а хакер там месяцами роется безнаказанно. Вот так и сказал:

– Да все нормально, Андрей. Аппарат проверенный, связь идет через военный спутник, качество отличное, можешь соединяться. А если кто и сунется любопытный, то в правом углу монитора соответствующее предупреждение выплывет.

Дмитрий, спавший в этой же комнате, поднял голову от подушки, проворчал сонным голосом:

– Только свернутые программы не трогайте. В этом же углу.

– Лады, не тронем. – Сергеев закурил, отыскав пепельницу. – Ты спи, спи. Набирайся сил. Ночью будешь всю Польшу перекапывать.

– Опять, что ли?

– Не опять, а снова.

Хакер с тяжелым стоном уронил голову на подушку.

Лавров не стал использовать веб-камеру, ни к чему видеть сердитое лицо генерала или кого-либо из присутствующих, а то, что оно будет таковым – это к бабке не ходи. Вертолет сшибли, стало быть, группа медленно работает, стало быть, надо высказать недовольство, стало быть, профилактика. Сергеев в это время включил один из мониторов, коих было с десяток, выдвинул вспомогательную клавиатуру, принялся что-то искать на жестком диске компьютера.

Колонки пискнули, защелкали, пошло соединение. Лавров подтянул к себе микрофон:

– Докладывает командир спецгруппы, позывной Батяня.

– Слышим тебя, Батяня. Жди.

Связь действительно была отличной. Чистейший звук, слышно даже, как неподалеку от микрофона кто-то матом сотрясает пространство, наверняка генерал какой-нибудь отчитывает проштрафившихся по телефону, дело привычное. Шуршали бумаги, кто-то кашлял, скрипели и хлопали двери, донесся шум проезжающей машины, скорее всего грузовой. Лавров даже звук хотел прибавить, интересно стало, насколько чувствительность высокая, но в этот момент раздался суховатый голос главкома ВДВ:

– Линия защищена?