– Я так виноват перед вами, – не унимался Мэтт, опустив голову и позволив соленым каплям ударяться об пол. – Я не уберег ее.
– Ты ни в чем не виноват, – успокаивала его собеседница.
Бенджамин поспешил на подмогу и не без труда поставил рыдающего люпана на ноги, а затем они вместе с леди Минтвуд повели его в гостиную.
С наступлением утра в поместье Редлоков вновь творился настоящий хаос – все сотрудники, ушедшие на сон, теперь вернулись и продолжили разбирать сведения о погибших, а также осуществлять наложение дополнительных защитных протоколов на жилые комплексы.
В кабинете Чарльза сейчас расположились трое – Констанция Браунхол, Доминик Гринфайер и его сын Натаниэль. Они все были не в духе. На столе все еще можно было заметить засохшую кровь Пенелопы Леруа.
– Вы и не собирались мне об этом говорить, – сухо подытожил юноша.
Его руки были скрещены, а затылок упирался в дверной косяк.
– Пожалуйста, прости нас, – глава коллегии действительно выглядел раздавленным. – Я знаю, что это было совершенно несправедливо по отношению к тебе, но мы все еще много лет назад поклялись не упоминать, что Тамика когда-то была моей женой.
Его спутница, в отличие от него, казалась абсолютно расслабленной. Единственное, что могло броситься в глаза – она была очень и очень уставшей.
– Ты можешь не стараться, – отрешенно откликнулся Нейт. – Я даже не собираюсь вникать в твои оправдания. Сейчас это меня мало волнует. Но не думай, что после этого все останется как прежде.
На мгновение Дом сжал веки. Его сын в этот момент направился к главе комитета, которая обосновалась в кресле за столом. Сев напротив нее, он заговорил четко и ясно:
– В чем причина? Почему я был вам так нужен? Что за роль я должен сыграть в победе над ней?
– Ритуал дает своему избранному невероятное могущество, – спокойно рассудила Констанция. – Даже пока он не окончен. Любой перворожденный может лишь надеяться на то, что он выживет в схватке с Тамикой. Но везде есть своя лазейка.
Гринфайер младший напрягся. Заметив это, леди Браунхол замолчала. Доминик схватился за переносицу.
– Продолжайте, – кивнул юноша.
– Когда Элеонор даровала людям магию, она использовала для ритуала свою кровь. Она была единственной в своем роде, поэтому тогда это не имело никакого значения. С Тамикой же все иначе, – глава комитета придвинулась к столу и подперла скрещенными руками подбородок. – Кровь, которую она использовала, течет в еще одном человеке.
– И этот человек – я, – Натаниэль стиснул зубы.
– Ты единственный, у кого есть иммунитет к ее магии, – подтвердила колдунья. – Единственный, кто может ее убить.
– Я дрался с ней, – воспротивился юноша. – Она чуть по стенке меня не размазала.
– Я не сказала, что ты можешь одолеть ее легко и просто, – сурово пояснила женщина. – Но у тебя есть на это шанс.