– Эй, подруга, – обратилась она к Евпраксие, – ты бы слезла с окна, а то не ровен час упадешь, или дитя простудишь…
Княжна взглянула вниз, зажмурила глаза, и не уверенно сошла в комнату.
– Вот и славно, – проговорила Юлдуз, – яблочко хочешь?
Евпраксия села на лавку, продолжая испуганно смотреть на свою спасительницу.
– Кто ты? – наконец спросила она.
– А это не важно, – уверенно сказала Юлдуз, выбрасывая в окно недоеденное яблоко, – важно, что я теперь не дам тебя никому в обиду.
– Боюсь, что даже тебе это не под силу, – печально сказала княжна, – скоро враг ворвется в город, и тогда мы обе погибнем.
– Кишка у них тонка, – засмеялась Юлдуз, откусывая от нового яблока, – уже сейчас черниговская и киевская рать добивает их около Рязани.
Не веря, Евпраксия взглянула в окно. С высоты терема была видна городская стена. То, что княжна увидела, обескуражило ее. Бой затих. Враги больше не лезли на стены. Вместо этого защитники города радостно кричали, подбрасывая в небо шапки и шлемы. Городские ворота были распахнуты. Из них в поле выходили оставшиеся рязанские дружины.
– Да, – произнесла Юлдуз, подходя к княжне и тоже выглядывая в окно, – это еще не все новости, – она сделала небольшую паузу, – Муж твой жив.
Евпраксия обернулась и посмотрела на девушку широко раскрытыми глазами.
– Честно, честно… – улыбаясь проговорила Юлдуз- его скоро привезут сюда.
Из глаз княжны потекли слезы, но на этот раз это были слезы радости.
Глава 20 Битва за Рязань
С реки Воронеж в столицу вернулась едва десятая часть войска. В той битве погибли князья Муромский Давыд, и Коломенский Глеб и Олег, их тела ратники сумели вынести с заснеженного поля. Старая Рязань встретила дружину в тревожном молчании. Опустив головы, ратники проходили через ворота и расходились по домам. Тех, кому удалось выжить с слезами на глазах встречали матери, жены и дети. Но не было радости. Каждый понимал, что теперь настала очередь города принять удар. И те, кто сумел выжить, скоро вновь встанут на защиту родной земли. Но больше всего пролилось горьких слез по павшим. Почти в каждый дом вошла беда.
Погибших князей отпевали в Успенском соборе при большом стечении народа. На соборную площадь пришли все семьи, потерявшие своих кормильцев. Пусть им не суждено предать тела своих любимых земле, но на похоронах знатных мужей, они оплакивали и свои потери. Руководил печальной церемонией настоятель собора.
Князь Юрий, стоял в первых рядах не далеко от гроба, с поникшей головой. Рядом стоял, Ингвард и поддерживаемый родичами Всеволод Пронский. Полученные раны, не давали ему возможности самому твердо держаться на ногах. Все они были одеты в траурные одежды. Не было на похоронах жен павших князей. Они не смогли добраться до Рязани.
Отслужив траурную панихиду, гробы с телами князей, опустили в могилы в княжеской усыпальнице.
Город был в трауре. Нигде не слышалось ни смеха, ни песен, ни громких разговоров. Даже детей, женщины крепко прижимали к себе, не давая им шуметь. Горожане расходились по домам тихо переговариваясь.
– За что же такая напасть приключилась, – говорила, какая-то женщина, крестясь на церковь.