Затем я несколько месяцев учился вместе с Ульяной в Драконологическом университете, где побыть одному можно было разве что в туалете или в душе общежития. За это время я открыл для себя удивительную возможность сосуществовать с близкими по духу людьми, с которыми у меня были общие темы для разговора, — а кое-кто из них был такого же склада, что и я.

После досрочного выпуска мы с Ульяной и её кузеном Недом серьёзно занялись освобождением профессора Хеглена из лап викингов, и на всё то время я смирился с необходимостью сотрудничества и взаимодействия. И совершенно забыл про родителей и брата, которые жили своей жизнью, не зная, чем я занимаюсь.

Я смог набраться решимости прийти к ним на дачу прошлым летом, после памятного пирровой победой штурма Покинутой Башни. Я рассказал им обо всём и попросил, чтобы и дальше я мог жить отдельно и действовать независимо от них.

Мне удалось этого добиться, и следующие четыре месяца я жил в покое и уединении, изредка звоня семье и иногда встречаясь с Ульяной то у себя, то у неё на ферме в тридцати километрах от моей. Я упивался своим одиночеством в нерабочее время: прочитал, наконец, все взятые когда-то у Ульяны напрокат книги, прослушал всю музыку и посмотрел все фильмы на дисках. Затем мне стало скучно, и я начал лазить по Интернету, где благополучно проводил по несколько часов в день. Для развлечения написал о наших приключениях небольшую книжку и выложил её на литпорталы…

В конце концов, я понял, что совсем одному жить со временем действительно надоедает, — но и с людьми иногда контактировать было выше моих сил. Я решил в дальнейшем почаще всем звонить и съезжаться с ними; может быть, однажды прийти к окончанию занятий в родную школу, законченную экстерном, и встретиться со сверстниками, которые без меня, наверное, в первое время скучали…

А потом началось наше с Ульяной противоборство с викингами за Четвёртый Кристалл, и мне стало не до ублажения своего характера. Тут бы вернуть своё, а главное — выжить…

И когда всё это закончилось, я вновь оказался в пустоте, которую сам себе создал. Да, какое-то время мне опять было хорошо, я даже вторую книгу писать начал… Но вскоре меня снова потянуло пообщаться с кем-нибудь, поговорить, что называется, «ни о чём», поддержать советом, пошутить, чтобы Ульяна, или Даша, или на худой конец Сева засмеялись…

В общем, как ни прикольно быть интровертом, а привычка к общению остаётся. С одной стороны, это грустно — но с другой, так я продолжаю быть собой и у меня остаются люди, на которых в случае чего я мог бы опереться. Чтобы Ульяна или Даша смогли бы помочь…

От этой мысли я погрустнел. Вздохнул, достал из кармана драконофон и в который раз за последние дни набрал Ульянин номер.

Прошло несколько длинных гудков, сменившихся затем короткими. Как будто подруга взглянула на экран, потроллила меня ожиданием — а потом сбросила звонок.

Впрочем, чего-то такого я и ожидал.

Охлаждаться наши дружеские отношения начали с месяц назад. Запустила этот процесс одна мелочь, которая бы в прежней, школьной, жизни прошла бы почти что незамеченной и максимум через неделю забылась бы совершенно — но не теперь, когда нас, казалось, уже так много объединяло помимо отличных оценок.

Ульяна покрасила свои золотистые волосы в белый цвет, став похожей на героиню одного старого фэнтезийного сериала. Увидев её новую фотку-аватарку в соцсети, я написал в комментариях о том, что раньше она выглядела лучше. Последовал короткий холодный диалог. Мы обсудили вопросы личных предпочтений, внешней и внутренней красоты — но всё-таки остались немного недовольны.

Я — тем, что вместо той Ульяны, которую я знал и которая мне нравилась как внешним видом, так и приятным характером (особенно для замкнутого на себя человека вроде меня), я обнаружил почти взрослую и независимую девушку. Нет, само по себе это не было так уж плохо, но в сочетании с отрывистыми уверенными ответами производило отталкивающий эффект. Но это не столько злило меня, сколько огорчало. Ведь теперь я уже не мог говорить с ней так, как прежде, смеяться вместе с ней какой-нибудь ерунде…

А Ульяна, похоже, просто расстроилась оттого, что я не оценил её новый имидж, но решила спрятать свои эмоции под маской ледяной гордости, чтобы не показывать, что она уязвлена моими замечаниями.

В тот день я с ужасом понял: детство закончилось. Причём ещё два года назад, когда я неожиданно ступил на стезю драконника, просто до тех пор я этого ещё не осознавал, погружённый то в бои, то в работу на ферме. Но вдруг понимание обрушилось на меня всей своей тяжестью.

В свои пятнадцать лет я всё ещё пытался притворяться подростком, живущим попеременно то интересной, то беззаботной жизнью. А Ульяна, судя по всему, однажды поняла, что это бессмысленно, ведь юность всё равно в один прекрасный день уйдёт навсегда.

И осознание этого разделило нас ещё сильнее.

Наконец, на днях я решился впрямую сказать ей об этом. Написал в личку: «Я разочарован тем, что между нами происходит». На что получил ответ: «Между нами никогда ничего и не было. А насчёт того, что ты имеешь в виду… ты же знаешь, что первый всё начал».

Мне хотелось в тот миг взвыть от досады на себя, на неё, на все возникшие между нами противоречия… Но я сдержался.