Четверть часа они провели, вспоминая перлы доктора Курта, а потом разговор перешел к политике. Ребус признался, что за свою взрослую жизнь голосовал всего три раза.

— Один раз за лейбористов, один — за шотландских националистов, один раз — за тори.

Холмсу это показалось смешным. Он спросил про хронологический порядок этих голосований, но Ребус не мог вспомнить. Это тоже показалось смешным.

— Может, в следующий раз попробуете голосовать за кого-нибудь независимого?

— Вроде Грегора Джека. — Ребус отрицательно покачал головой. — Думаю, в Шотландии нет такого понятия, как «независимый». Это все равно как жить в Ирландии и пытаться не примыкать ни к тем ни к другим. Чертовски трудное дело. Кстати, о деле. Кое-кто из нас сегодня весь день ездил по делам. Если ты не против, Брайан, то я, пожалуй, присоединюсь к Нелл… — Холмс снова прыснул. — Ну, ты меня понял.

— Понял, понял, — сказал Холмс. — Спокойной ночи. А я еще посижу, посмотрю видео, что ли. Увидимся утром.

— Только не шуми тут, не то не усну, — подмигнув, сказал Ребус.

Но он уснул бы, даже если бы его засунули в реактор Торнесской АЭС. И снились ему пасторальные сценки, аквалангистки, котята и решающие голы в последнюю минуту матча. Но когда он открыл глаза, над ним маячила какая-то темная фигура. Он приподнялся на локте. Это был Холмс, одетый, в джинсовой куртке. В одной руке у него была связка ключей от машины, в другой — несколько газет, которые он бросил на одеяло.

— Как спалось? Да, кстати, обычно я не покупаю эту макулатуру, но подумал, вам будет интересно. Завтрак через десять минут.

Ребус буркнул что-то в ответ. Он сел в постели и принялся изучать первую страницу таблоида. Именно этого он и ждал и теперь почувствовал, что часть напряжения покидает его тело и мозг. Заголовок был еще достаточно скромен — «Ай да Джек!», — но подзаголовок вполне откровенен: «Члена парламента застукали в борделе во время полицейской облавы». Тут же была фотография Грегора Джека, спускающегося по ступеням к полицейскому фургону. Газета обещала новые фотографии на внутренних полосах. Ребус перелистал страницы. Фермер Уотсон с его одутловатым лицом; две «девицы», позирующие на камеру; еще четыре фотографии Джека на пути к фургону. И ни одной — на выходе из полицейского участка; значит, предположительно, вывезли его оттуда потихоньку. Но как бы фотогенично или нефотогенично ни было все остальное, «потихоньку» тут уже не работало. Ха! На заднем плане одной из фотографий Ребус увидел херувимскую физиономию сержанта Брайана Холмса. Славное личико — альбома не испортишь.

Холмс принес еще две газеты, и в обеих пережевывали ту же тему, с похожими (а иногда и теми же самыми) фотографиями. «Нечестивый член», «Постыдная слабость парламентария». Да, заголовки в британских воскресных газетах — это шедевр, чеканное слово журналистской элиты. Видать, они там все девственники-трезвенники, таинственно сочетающие в себе мудрость Соломона и великодушие оголтелых фанатиков. Ребус вовсе не считал себя образцом нравственности, но до «тонкой» развязности газетчиков ему было далеко. Он вылез из-под одеяла, встал. Алкоголь в желудке тоже ожил и начал подниматься к голове. Красное вино и виски. Да еще плохие новости. Надо бы чем-то все это запить. Эх, не зря умные люди говорят: не мешай зерно с виноградом. Ну да ладно, два литра апельсинового сока, и все будет в порядке.

Но сначала немного чего-нибудь жареного. У Нелл был такой вид, будто она всю ночь провела на кухне. Она вымыла всю посуду, оставшуюся с вечера, а теперь готовила завтрак, как в гостинице. Овсянка, тост, бекон, колбаса и яйцо. И полный кофейник на почетном месте посредине стола. Не было только одного.

— Апельсинового сока у вас нет? — спросил Ребус.

— К сожалению, — ответил Брайан. — Думал, в киоске будет, но у них кончился. Зато у нас полно кофе. Налегайте на еду. — Он уже читал другую газету, отнюдь не желтую. — Быстренько они его на вертел, да?

— Ты про Грегора Джека? А что ты хотел?

Холмс перевернул страницу.

— Вообще-то, странно, — сказал он и замолчал, выжидая, не подхватит ли Ребус тему…

— Хочешь сказать, — продолжил его мысль Ребус, — странно, что лондонские воскресные газеты прознали про операцию «Косарь»?

Еще одна перевернутая страница. Газеты теперь читаются быстро, если тебя не интересует реклама. Холмс сложил газету вчетверо и положил рядом с собой на стол.

— Да, — сказал он, беря тост. — Вот я и говорю: странно.