— Привет! Конечно, приехал!
Он наклонился и поцеловал маму в лоб, в комнате было темно, но в свете от медицинских приборов, Паша увидел, как на глаза женщины выступили слезы.
— Мама… Что случилось?
Она лежала и пальцами легонько подглаживала его руку.
— Рак печени… Последняя стадия… — она сказала это так тихо, словно боялась произносить вслух.
— Господи Боже! — Паша вскочил со стула и подошел к окну, потом он дернулся и хотел выйти из комнаты, но дойдя до выхода остановился и вернулся к кровати:
— Почему?! Почему ты мне ничего не сказала?!
— Сынок, прости меня! Сначала я просто не хотела волновать тебя, врачи давали 70 процентов того, что я поправлюсь! Но когда я прошла курс химиотерапии, оказалось, что я в тех 30 процентах, которые не излечиваются… На тот момент мне говорили, что я проживу еще примерно полгода…
— На тот момент?! И когда был тот момент?! — Паша был в ярости, но за этой яростью скрывалась безумная боль, которая рвалась наружу…
— Три с половиной месяца назад… — из глаз женщины потекли слезы, она видела боль сына, но от этой боли не могла его ни оградить, ни уберечь.
— Все эти месяцы я мог быть с тобой! Как ты могла лишить меня этого?! — на этих словах парень не смог сдержаться, он громко всхлипнул, и первая слеза скатилась, как сильно он не сжимал зубы, а за ней и вторая, а потом безудержное рыдание… Он опустился на колени перед кроватью, прислонился лбом к маминой руке, по которой стали стекать его слезы…
— Сынок, прости меня, я не хотела портить тебе жизнь… Уход за раковым больным сложное и неприятное дело… А ты так не хотел сюда возвращаться, я хотела как можно на больший срок избавить тебя от этого…
— Избавить? Сложное и неприятное дело?! — он снова вскочил, — ты моя мать! Я бы все для тебя сделал! Я бы был с тобой в эти трудные моменты! Помогал тебе! Неужели ты не понимаешь, что ты мне гораздо важнее работы или места жительства?! — крикнул он и выбежал из комнаты, чуть не сбив с ног женщину, которая проснулась от его крика.
Павел выбежал на улицу, глотая рыдания, он добежал до лесной гряды которая отделяла жилые дома от горнолыжных полос. Там он остановился и перевел дух, лицо горело от слез, он уже и не помнил, когда плакал последний раз. Схватив в ладонь снег, он приложил его к глазам и заставил себя успокоиться. Он смотрел на освещенный склон, с которого проехали на сноубордах несколько человек, ночное катание было тут распространенным. Подняв глаза к небу, он несколько раз глубоко вздохнул и заметил, как ярко светят луна и звезды. Тут же ему вспомнилось, как этот свет отражался от снега, когда он стоял вместе с Миланой под прицелом пистолета… Как он мог её бросить, ведь теперь он не знал умерла она или жива и где…
Немного придя в себя, ему стало стыдно за свои слова маме… Ей и так плохо, она заботилась о нем, как и всю его жизнь, пусть не так, как бы ему хотелось, но она считала это правильным, это был её выбор, он не имел права в чем-то её обвинять, особенно когда ей так плохо…
Он медленно побрел обратно в сторону домиков, давая себе еще несколько минут, чтобы осознать то, что сказала ему мать.
Подойдя, он заметил, что в окнах теперь горит свет. А на крыльце стояла та незнакомая женщина. При его появлении она строго посмотрела на него:
— Ну ты даешь… Вот уж не ожидала такой истерики от взрослого мужчины!
Пашу разозлило, что непонятно кто высказывает ему претензии. Да, он понимал, что был не прав, но это не её дело!
— А вы, простите, кто?