— Как ты потерял девственность?

Температура упала до отрицательных значений, дыхание замерзло в легких. Воздух стал горьким, едким, как укус пчелы.

Он сел на край кровати и уперся локтями в колени. Его плечи напряглись, в его голосе не было эмоций.

— Убирайся.

В животе похолодело.

— Что?

— Я сказал, убирайся.

Мое горло сжалось от унижения и предательства.

Я встала, подняла с пола футболку, надела ее через голову и направилась к двери. Я остановилась, каждая клеточка моего тела бунтовала против идеи уйти.

— Если ты заставишь меня выйти за эту дверь, я не вернусь, Кристиан. Нет, пока у тебя не будет ответов для меня.

Он не взглянул на меня.

И не остановил меня.

Я закрыла за собой дверь своей квартиры и прислонилась к ней, пустота этого места коснулась моей кожи. Сожаление подпитывало мою решимость, пока я не захотела развернуться и забрать последние слова, слетевшие с моих губ. Я хотела — должна была — вернуться и исправить все, что пошло не так. Извиняться или умолять, чего бы это ни стоило. К счастью, моя гордость была непоколебима; я не собиралась позволить ему превратить меня в нечто столь жалкое.

В ту ночь я впервые за несколько недель спала в своей постели. Было тихо. Слегка холодно. По моей щеке скатилась слеза, и я сказала себе, что ненавижу его за то, что он заставил меня так себя почувствовать.

Но я вовсе не испытывала к нему ненависти.

Это неуловимое чувство, близкое к панике, но достаточно далекое, было чем-то совершенно другим.

И, когда мое сердце причиняло боль с каждым последующим вздохом, я вдруг поняла, что это было.