Атмосфера становилась тяжелой и клаустрофобной, его присутствие, большое тело и плавные движения приближались ко мне.

— Он тебя любит?

Он спросил это безразлично, будто это то же самое достоинство, что и мой любимый цвет. Тем не менее, вопрос поразил меня, как удар в живот. Я смотрела прямо перед собой, и в горле полыхало что-то яростное. Он нашел слабое место и теперь будет давить на него, пока я не истеку кровью. Ненависть отдавала кислотой во рту.

Я бы смирилась с этим в любой день.

Я вдруг возненавидела этого человека за то, что он забрался мне в голову со своими дурацкими вопросами и обнажил ту часть меня, которую я никому не позволяла видеть.

Я надула пузырь.

Бум.

Вот тогда-то ему и надоело.

Он достал лопнутый пузырь прямо у меня изо рта и выбросил в окно.

Я уставилась на него, стараясь не слизывать с губ тревожащее тепло его прикосновения.

— Это мусор.

В его взгляде мелькнуло безразличие.

Агент Аллистер не заботился об окружающей среде.

Никакого удивления.

Он снова положил руку на руль, и я вдруг задалась вопросом, насколько серьезны его ОКР — тенденции — поедет ли он домой и соскребет мою слюну с пальцев отбеливателем или нет. Однако мне быстро наскучили мысли о федерале, и я отвернулась, чтобы посмотреть в окно, на оранжевое сияние проходящих мимо уличных фонарей и мелькающие в ночи мельчайшие тени.

— Сколько раз?

Неопределенный вопрос, но по его тону я поняла, что мы прошли полный круг, и он говорил о том, что мой муж избивает меня.

— Каждую ночь, — сказала я с намеком. — Он заставляет меня кричать так громко, что я бужу соседей.

— Да? Тебе нравится трахаться с мужчиной намного старше тебя?

Во мне вспыхнуло глубокое раздражение. Я потянулась к радио, включила его и холодно ответила: