Вокруг пустота, за исключением небольшой игровой площадки. Впереди дачные домики. В некоторых из них горел свет. Это было понятно, потому что в таких местах лампы не ставят, но, тем не менее, там светло. Единственными источниками света мог быть внутренний двор и окна этих домов. Аргент подошёл к площадке и сел на край песочницы.

Только сейчас он понял, что произошло. Всё это время его движения и действия, начиная с момента падения, были сделаны автоматически. Он чувствовал себя как зритель, не верил, что всё, что происходит – реально.

‘Наверное, этот автомат называется «инстинкт самосохранения». Я бессознательно выстрелил. Я убил своего бывшего друга. Хотя, это же бешенный. Уже не человек, не Тим. А может это оправдание? Может его ещё можно было спасти? Вряд ли, да. Я впервые видел настоящего бешеного. Его тело очень сильно изменилось. Не думаю, что такое обратимо. Но даже если бы была одна сотая процента вероятность того, что ему можно было помочь и можно было спасти, я должен был его спасти, а не убивать! Я убил его, убил. Выстрелил прямо в голову. Его кровь у меня во рту, на лице, на одежде. Как мы к такому пришли?

Всё, хорош, я успокоился, давай трезво смотреть на вещи. Конечно, я бы его не спас, потому что для этого нужно было бы его нейтрализовать, а я бы не смог. У меня нет никаких физических параметров, а тут бешеного уложить. С таким заданием не каждый подготовленный человек справится, тем более я. Поэтому мне оставалось спасать свою жизнь, что я и сделал. Нельзя сдаваться. Никогда нельзя сдаваться. Я должен как-то отомстить компасу, устроить им ад. Я должен на них что-нибудь найти и засадить нахрен каждого!

Да, я говорил, что там есть и хорошие люди, с ними что-нибудь придумаем. Но их главные и остальные должны страдать в тюряге и на допросах. Только вот один нюанс: у компаса есть на меня досье. И пусть мои взломы они доказать не могут, но конкретно взлом таможни и кражу в Dascom они смогут доказать. Было бы неплохо как-то это вынуть, а потом их заложить. Должен быть способ. Но для начала надо добраться до дома. И как я это сделаю в кровавой одежде? ‘

Аргент снял кофту и майку. Майкой Аргент вытер всё тело и лицо. На джинсах не было крови, туда ничего не попало. С голым верхом, убрав снятую одежду в рюкзак, Аргент пошёл к автобусной остановке прямо в таком виде.

– А почему нет? Мне тип жарко. Да и вообще – я подросток, для меня нормально, что я всякой хренью занимаюсь.

Аргент шёл мимо домов по разломанному асфальту. Ему нужно было пройти до ближайшего метро. Пока он шёл, вернулась связь (заработал телефон), и получилось составить маршрут до дома.

‘Похоже, что сигнал не глушили. Или всё-таки кто-то следил за всем этим? Мне было не до того, чтобы рассматривать стены и потолок на наличие камер, может и в правду всё было, как сказал тот хрен. «Устроим шоу!» Неужели мне дадут вернуться домой? Или меня там поджидают? Чего гадать, вернусь и узнаю. Кроме телефона, у меня нет никаких инструментов, всё равно придётся вернуться. Да и поесть. Вроде лапша оставалась. Не, серьёзно, чего ты так напрягся? Если меня караулят у дома и всё происходящее на складе им известно, то придётся действовать по обстоятельствам. Если они не в курсе и слишком расслабились, что, кстати, вполне реально, тогда зашибись. На конкретно тот случай, что меня кто-то поджидает дома, тоже есть план. Сейчас увидишь. И напомни купить что-нибудь попить перед тем, как окажусь на своей улице. По-моему, у меня там ничего нет, надо хотя бы чай взять. ’

Через сорок минут Аргент вышел из метро на своей станции. Он открыл на телефоне видеонаблюдение за своей квартирой. Там никого не было, но обстановка поменялась. Компьютер во включенном состоянии, хоть Аргент его и выключал. Это говорило только об одном.

– Опять обновление системы без разрешения запускается, ну твою то мать, ну я ж выключал это говно!

Заскочив в продуктовый и купив чай, Аргент зашёл в дом. В подъезде никого не было, на лестнице тоже. Каких-то новых камер он не заметил, а защиту этих камер он сделал сам, поэтому не боялся, что компас их возьмёт. Аргент зашёл в квартиру и первым делом отнёс кровавую одежду в стирку. Он понимал, что кровь не отстирывается, но решил хоть немного её убавить. Поев, он лёг в кровать. Устал.

– Как-то хреново я себя чувствую. Лапшой что ли траванулся?