Одного его тона должно быть достаточно, чтобы вселить в Лукана страх Божий, но этого не происходит, потому что он продолжает свою речь.

– Гектор и Бишоп Хейс… Хейс означает «дьявол», – начинает он, и как только я собираюсь задать вопрос, он останавливает меня, зажимая мне рот ладонью.

– Все заткнитесь и дайте мне закончить, или, клянусь Богом, я ее пристрелю.

Он откашливается, прежде чем самодовольно продолжить:

– На чем я остановился? Ах да, фамилии. Лукан и Брантли Витиос. Я перейду к значениям фамилий и переводу, когда закончу. – Он смеется. Затем его губы скользят по мочке моего уха, и он шепчет. – Ты же знаешь, что я умею устраивать шоу, не так ли, Лебедь?

Слезы, смешанные с гневом. С яростью.

Он продолжает:

– Макс, Сэйнт и Кэш Дитио. Феникс и Чейз Дивитэ. Рагуэль, Эйс и Эли Ребеллис.

Над последними двумя он смеется. Мои глаза устремляются к Нейту, которого удерживают Чейз и Кэш. Кажется, он совершенно не в себе. Недостаток света и пелена слез затуманивают мое зрение, но, даже ничего не видя, я явственно это чувствую.

Лукан продолжает.

– Нейт Малум-Риверсайд.

Затем он смеется, снова приближая губы к моему уху.

Я закрываю глаза, борясь с рвотой, которая вот-вот извергнется из моего рта. Не только от его близости, но и от его прикосновений.

– Йохан, Хантер, Джейс и Мэдисон Венари.

Я замираю. Все эмоции словно стираются с моего лица.

– Слышишь, Лебедь? Тебя удочерили… тебя и твоего сумасшедшего братца.

Что? Слезы потоком льются из моих глаз. Это не может быть правдой. Ни в коем случае. Он просто мучает меня. Мой папа – это мой папа, а моя мама – это моя мама. Почему я должна ему верить?

Я смотрю на Бишопа, который наконец поднимает на меня взгляд, и вижу это. Его глаза. Я видела этот взгляд, когда мы были наедине. Его брови нахмурены, а глаза прикованы к моим.

Это не просто правда. Он давно все знал.

Рыдания сотрясают мое тело, и мои колени подгибаются, но Лукан поднимает меня обратно.