Странный. И теперь уже такой далекий. Я попала в Рамони всего несколько дней назад, а родной мир кажется таким далеким. Как будто ничего из прошлого никогда не было. Ни родителей, ни школы, ни веселых семейных застолий, ни первой любви, ни работы. Ничего!

В комнате царила полная тишина. Даже Ронни не издавал ни звука. Спрятался в «переноску» и с чувством выполненного долга уснул. А я погрузилась в теплые детские воспоминания: веселый смех, вкусные мамины пироги, разбитые коленки, горькие слезы из-за двоек в школе, папа, который пытался объяснить мне эти проклятые задачи по алгебре. У меня было хорошее детство. Теплое.

Из воспоминаний выдернула Рина. Малышка во сне закинула на меня ногу и прижалась сильнее. И тут, сильная и независимая Соня, всю сознательную жизнь, избегавшая детей и ответственности, дрогнула. По щеке покатилась слеза. Меня переполняли нежность, чувства долга, и обида за этих детей. Всегда себя считала особой хладнокровной, слегка циничной. Но сейчас внутри что-то надломилось. А еще, было страшно. И за себя, и за них.

В памяти всплыл образ Дариша. Этот красивый мужчина не вызывал во мне никаких отрицательных эмоций. Разумная Соня понимала, что этот мужчина просто привык так жить. Как и Софи. И другие дейры. Вот только меня такое положение вещей не устраивало. Менять ценности и традиции целой империи я не собиралась. Пусть живут так, как им удобно. А мы будем жить так, как удобно нам. Только, сначала выберемся отсюда.

С этими мыслями пришли безмятежность и спокойствие. Веки стали тяжелыми. И я провалилась густую тьму. Без сновидений.

Хаш

Девушка в платье из серой грубой ткани лежала на холодных ступенях одного из узких переулков столицы. Длинные рыжие пряди рассыпались по серому камню. Голубые глаза, широко распахнуты. Смотрели куда-то в небо. Губы бледные. Практически сливались с лицом.

Это была не Софи. Для Хаша этот факт не стало откровением. Он продолжал чувствовать найру. Был уверен, что с девушкой сейчас все хорошо. Она жива, здорова и относительно спокойно. По крайней мере, ровно настолько, насколько может быть спокойна дейра в сложившейся ситуации.

Но, сам факт трупа, в городе, где находится его женщина, был плохим знаком. Убитая девушка лишь отдаленно была похожа на Софи. Если, говорить уже совсем откровенно, совпадали только комплекция, предполагаемая одежда и цвет волос. Воссоздать подлинный облик девушки с помощью стандартных заклинаний не получалось. Даже в виде портрета. Черты копии расплывались, волосы темнели, произвольно менялись разрез глаз, форма губ, объемы тела. Дариш предложил нарисовать портрет беглянки на бумаге. Так, как это делали люди. Но эта работа требовала времени. А пока портрет не готов, жандармам, занимавшимся поисками девушки, приходилось довольствоваться лишь словесным описанием.

Хаш отошел на несколько шагов от тела. Чтобы не мешать работе лекаря. Тот тщательно осматривал тело жертвы, на предмет повреждений. И напевал себе под нос пошлую кабацкую песню, про рыжую проститутку и жандарма. Чем сильно нервировал не только нага, но и Дариша.

Маг с редкими седыми волосами считался лучшим криминальным экспертом империи. Правда, изначально, к этому утверждению Хаш отнесся скептически. Лекарь не вызвал в змее ни симпатии, ни доверия. Старый потертый пиджак, видавший виды саквояж, бриджи устаревшего фасона выдавали в нем личность скупую. Жаждущую достигнуть максимальной экономии везде и во всем. А это могло отрицательно сказаться на работе.

— Время смерти — поднял голову лекарь, — два — три оборота назад. Точнее скажу после вскрытия.

— Причина смерти? — Дариш черной тенью нависал над экспертом, чем дико бесил последнего.

— Ее задушили.

— Нет следов.

— Есть. — Лекарь убрал в сторону несколько прядей, и указал на маленькой синее пятнышко на горле. — Вот. Основной след был убран заклинанием.

— Или артефактом. — Не выдержал Хаш.

— Нет. — Лекарь пронзил змея холодным взглядом. — После артефакта остается другой след. Ее убил маг. Или, подчистил следы.

— Отследить его получится?

— Не знаю. Делать какие-то выводы пока рано.