В мембране лязгнуло. Это Вождь бросил трубку на держатели. Командующий неожиданно для себя полез в карман галифе и вытащил платок. Затем в свою очередь протянул трубку адъютанту и смахнул обильно выступивший на лбу пот.

— Передать всем командирам дивизий, отдельных полков, соединений. Тревога! На провокации не отвечать до официального объявления войны…

Пушка покоилась на дне болота. Финские артиллеристы возбуждённо галдя торопились домой. Ещё бы, и большевикам всыпали, и идти налегке. Это не то, что тащить на руках тяжеленное орудие, надрываться, толкая его сквозь заросли и мох. Никто из солдат не заметил, что их командир отстал, и уже идёт последним. Наконец все вышли на равнину, откуда по дороге можно было спокойно добраться до расположения. На грунтовке стоял мотоцикл с коляской, в которой сидел одетый в кожаный плащ человек. При виде группы солдат, вышедших из леса, он чуть пошевелился.

— Эй, ребята, смотрите, а что тут делает этот гражданский?

Ответом спросившему были автоматные очереди с двух сторон. Сзади из тупорылого «Суоми»[4] стрелял его командир Виролайнен, спереди, из крупнокалиберного «Томми-гана»[5] — неизвестный. Через несколько мгновений всё было кончено. Пока капитан нервно курил, неизвестный аккуратно перерезал длинным ножом горла всем убитым. Окурок отлетел в сторону и, ударившись о случайный камень, выбросил кучу искр.

— Это обязательно, мистер Дженкинс?

— Конечно. А как мы потом свалим всё на русских? И вообще, господин Виролайнен, вы здесь человек маленький. Получите свои три тысячи фунтов, и довольны. А нам ещё работать и работать.

При виде холодных, каких то мёртвых глаз говорившего Анти Виролайнену спорить расхотелось сразу, в горле неожиданно пересохло и он сглотнул. Кадык шариком вспух на шее, за секунду до того, как широкое лезвие ножа, которым только что добивали его солдат, рассекло ему трахею и он повалился на стылую землю, зажимая руками страшную рану. Перед глазами появилось по-прежнему неподвижное лицо:

— Вы уж извините, капитан, но наверняка молчат только мёртвые.

Ответа не было. В застывших глазах отражались бегущие по низкому осеннему небу серые облака. Майор Дженкинс, резидент английской стратегической разведки позволил себе усмехнуться и глотнуть из плоской кожаной фляжки глоток виски. Осталось немного. Сбросить трупы в болото, туда же, куда эти глупцы спихнули орудие, затем тщательно прибраться. Всё. Задача, поставленная перед ним, выполнена полностью, да ещё со значительной экономией средств. Деньги пригодятся ему самому, да и, в конце концов, поскольку свидетелей не осталось, то теперь гарантированно можно будет обвинить Советы в том, что они сами организовали провокацию, для повода к вторжению.

Сделав ещё глоток, англичанин аккуратно вложил флягу во внутренний карман и принялся за неприятный, но так необходимый труд. Когда всё было закончено, он ещё раз тщательно осмотрел место убийства. Отлично! Никаких следов. Мотор мотоцикла заработал с первой попытки. Щёлкнула включаемая передача, и мощный «Цюндапп» понёс своего седока обратно. Майора Дженкинса ждало уютное купе в вагоне поезда, идущего в нейтральную Швецию…

Сталин швырнул трубку на рогульки телефонного аппарата и раздражённым жестом выбил трубку в пепельницу. Затем нажал на кнопку звонка. Тяжёлые двери почти тут же распахнулись, и в кабинет вошёл Поскрёбышев, выжидающе застыв в проёме:

— Лаврентия сюда. И пригласи этого, Вячеслава.

— Слушаюсь, товарищ Сталин!

Створки бесшумно сомкнулись, к тому времени, когда приглашённые явились, Коба[6] уже успокоился. Но не до конца, поэтому встреча началась с разноса.

— Лаврентий, ты, сукин сын! Почему твои орлы проспали провокацию?! Пролилась кровь советских людей, а разведка спит! Не предупредили!

— Иосиф Виссарионович, я…

— Молчи! Пока не найдёшь, кто это устроил, на глаза не показывайся! Садись, Вячеслав! Писать будешь.

Круглолицый Молотов присел за край обитого зелёным сукном стола и подвинул к себе поближе чернильницу и лист бумаги. Сталин чиркнул спичкой и поднёс огонёк к чашке трубки, несколько раз глубоко вдохнул, окутавшись ароматным дымком, затем взял трубку в руку:

— Кто там у нас посол от этих сволочей в Москве?