— Зависть — плохое чувство, Аня! — говорю себе мысленно.

— Саш, потанцуем?

Подруга кивает и встает. Мы отправляемся на танцпол. Я с облегчением замечаю, что Андрея нигде нет. Видимо, уже уехал с той девицей продолжать вечер. Тут же накатывает ревность и раздражение на саму себя. Ну сколько можно? Хватит думать о нем!

Мы с Сашей веселимся и танцуем, стирая в кровь ноги на каблуках. Через какое-то время Саша уходит попить, а я остаюсь танцевать. Закрываю глаза и полностью отдаюсь музыке, забывая, кто я, где я, что я.

В какой-то момент мою талию обхватывают чьи-то лапищи, и я готова уже врезать локтем в пах за такую наглость, но слышу знакомый насмешливый голос и замираю.

— Если будешь продолжать так задницей вилять, вскоре можно будет рассмотреть твое белье.

Я резко поворачиваюсь к Андрею. Тот продолжает сжимать мою талию своими ручищами, а у меня не хватает силы воли, чтобы сбросить его оковы с себя.

— Еще короче платья не могла надеть, мужики итак шею скоро сломают и слюной истекут.

— А тебе какое дело? — шиплю я.

— Да не хотелось бы спасать тебя и руки марать об какого-нибудь урода.

— А ты не беспокойся обо мне, Андрюша. Я давно завязала со всякими уродами, которым от меня нужен лишь секс, — сладким голосом говорю я.

Глаза Андрея темнеют, а челюсти сжимаются с такой силой, что я боюсь, как бы его зубы не превратились в крошку. Хотя о чем это я, мне до этого нет никакого дела!

— Как была стервой, так и осталась!

Я прищуриваюсь и гневно выплевываю:

— От придурка слышу!

Мы стоим друг напротив друга и тяжело дышим. Никто не отводит взгляда, желая выиграть эту маленькую битву. Все как в старые добрые времена и одновременно по-другому. Что-то все-таки поменялось. Например, раньше я никогда бы не сделала шага назад, а сейчас отступаю, потому что меня затягивает в омут его глаз, а желание прикоснуться к его губам, становится все сильнее. Трусливо сбегаю, потому что так правильнее.

Саша подбегает ко мне и громко спрашивает:

— Тебя ни на минуту оставить нельзя! Вы опять поругались?

Я смотрю вслед уходящему Андрею и говорю:

— Наверное, это единственное, что мы никогда не прекратим делать.