Пролог

Вчера шел снег. Верхний, новый, еще не успевший слежаться, пушистый, он прикрыл наши следы. И его же сыплет на шапки редкими порывами ветра, стряхивая с могучих сосновых ветвей. Снежинки каким-то образом умудряются пробираться за шиворот и в рукава полушубка. Покалывают голую, ничем не защищенную кожу и тают, наполняя влагой шерстяное белье. Хочется вскочить, перемотать башлык, вытряхнуть из обшлагов колючих гостей. Ноги размять, в конце концов. Только нельзя. Нужно лежать и надеяться, что ветер не успеет перемениться до захода луны. И пара крепколапых лаек на веревке у сарая не сможет нас почуять.

Заколдованное место. Сегодня вновь девятнадцатое февраля, и там, в двух верстах к юго-востоку, Великий Сибирский тракт. Словно дорога из желтого кирпича в Стране Оз, на которой и случается все самое важное в волшебном королевстве, тракт – место главных событий, что случаются со мной в этом мире.

Два года. Всего два года назад я, милостью Господа нашего, впервые оказался на тракте. Не здесь. Далеко-далеко, верстах в семистах к западу. Но именно в этот день и все-таки на тракте. Два года всего, а кажется, будто всегда жил здесь – и, как бы это ни звучало фантастично, сейчас. Согласитесь, обнаружить себя в теле молодого, полного сил и энергии начальника Томской губернии за сто пятьдесят лет до того, как уже однажды умер, опять же будучи губернатором Томской области, иначе как чудом и не назовешь. Умер, провел бездну лет в… нечто таком, что при одном воспоминании вызывает дрожь во всем теле, – и опять жив.

Жить бы и радоваться, с солнцем по утрам здороваться, упиваться здоровьем и ветром. Так нет. Взвалил на себя Долг. Искупить решил все, что в той жизни успел сотворить. Вот и приходится теперь лежать в снегу, терпеть холод и оттирать время от времени иней с револьвера.

Меж корабельных сосен, наверняка каких-нибудь реликтовых или заповедных – раз пережили повальное увлечение строительством барж в приобских селах, – притулились две маленькие избушки и сбитый из жердей сарай. И пятачок вытоптанного места, половину которого заняли новенькие – еще светлые – сани. В другой части двора этого укромного хутора разлеглись, вытянув лапы, собаки. А в десяти саженях, прямо в сугробах с подветренной стороны – мы. Я и трое бородатых матерых казаков.

Глава 1

Во тьму

Одно за другим. Одно цеплялось за другое. События как взбесившаяся лошадь несли меня через снега и версты к этому затерянному в Кудряшовском бору хутору.

Все началось… Да нет, вовсе не в тот момент, когда на подворье теперь уже первогильдейского колыванского купца Кирюхи Кривцова, того самого, что единолично выстроил церковь в родном заштатном городке, ворвался на взмыленном коне посыльный.

– Беда, ваше благородие! – прохрипел он, утирая иней с жидкой еще по возрасту лет бороды. – Кокоринский караван злыдни постреляли!

И мирный ужин, богатое, хоть и не скоромное – Великий пост на дворе – застолье взорвалось суетой и приготовлениями. Бряцало оружие, и хищно поблескивали в нервном свете керосиновых ламп тупые свинцовые головки патронов.

– Нешто ты сам в погоню, Герман Густавович? – удивился Кирилл Климович. – Поди-ткась и без тебя управятся. Коли зверя, с Божьей помощью, скрадывают, так и двуногих охальников сумеют. А тебе, твое благородие, не по чину будет…

Чин? Откуда у меня чин, купчина?! Это раньше, до того, как Александр Второй изволил удовлетворить мое прошение об отставке, я был действительным статским советником. А еще раньше – так и вовсе Томским гражданским губернатором. Вот тогда – да. Чин. А теперь весь мой чин – беглый!

Вот! Вот момент, с которого началась эта долгая дорога через буреломы и сугробы! День, когда я стал беглым преступником! Шестое января 1866 года. День Святого Богоявления и Крещения Господня.