Чистый Родник, говоря об отдыхе, вовсе не имела в виду короткое посещение джиннов. Она предвкушала поездку за город — подальше от связанной с делами суеты, возможности вволю побегать на природе, погонять трусливых зайцев, на песке поваляться. Рядом с домом, под присмотром старейшин, подданных, охраны, все не так. Ни полежать на лужайке без опаски, что сейчас прибежит посыльный либо раздастся звон мобильника, и придется бросать все и решать вопросы, мирить поцапавшихся лисиц, успокаивать Золотую Птаху, целых двадцать минут не слышавшую голоса ребенка. Вдали от всех можно поплавать в речке, азартно прыгая за мелкой рыбешкой, сунуть нос в ежовую нору, всласть поругаться с крикливыми сойками. Завороженно наблюдать в лунном свете мелких духов, танцующих в давно заброшенной священной роще. На целых четыре дня забыть обо всем, жадно вдыхая запахи леса, молодой травы, подставляя густую шерсть легкому летнему ветерку.

Ступающая Мягко увидела: наследница дошла до предела. Еще немного — и сломается, сорвется. Поэтому глава клана и отправила девушку с пустяковой просьбой к старой ведьме, живущей под Лугой, поручив сильнейшей Видящей курьерские услуги. Не просто подарки передать: заодно представиться, познакомиться. Дескать, следует почтить старушку, как-никак при князе Святославе Игоревиче относительно молодая тогда нынешняя глава клана училась у нее шептать нужные слова, отводя дурные мысли. Я уже говорил, что на отсутствие связей Ступающая Мягко не жалуется?

Опасностей не предвиделось — владения Звенислава неподалеку, местная стая оборотней преисполнена к Дубраве, так звали ведьму, всяческого почтения, дорожных неприятностей тоже ждать не стоит. Об отъезде никому не известно, основной враг, клан Серебряного Озера, занят внутренними проблемами: ему не до организации нападений. Все-таки как удачно Хитрый Нос убил Молниеносного. По этим причинам вместе с Чистым Родником отправились всего четверо — я и еще три охранника, крайне маленькая свита по меркам кицуне. Лично мне ехать не хотелось: недавняя встреча с Ференцем не давала расслабиться.

Тем не менее, пришлось. И я ничуть не сожалею, ибо впервые в жизни увидел дракона. Зрелище столь прекрасного существа стоит риска лишиться жизни.

Тот Чьи Крылья Подобны Алмазным Листьям прилетел в Лугу незадолго до нас, с небольшой просьбой к Дубраве. Его преследовали странные, пугающие сны, и молодой дракон хотел как можно скорее избавиться от кошмаров. Легшее на него проклятье убитого колдуна не давало Белокрылому покоя. Дракон спокойно отнесся к сокращению имени. В любом случае, сородичи называли его совершенно иначе: из трехсот звуков настоящего имени чешуйчатого человеческое ухо способно услышать от силы двадцать. Надеялся молодой дракон на помощь старой ведьмы, не позволявшей мертвым вмешиваться в дела живых. Дольше не позволявшей, чем мы все, вместе взятые, существуем в этом мире. Проделать все самому не хватало сил и знаний — ему еще века одного не исполнилось.

Драконье обличье описывать не стану. Невозможно описать настолько гармоничное существо — нужно увидеть. В человеческом же виде Белокрылый выглядел как мечта девушки-подростка. Высокий, стройный, голубоглазый блондин с полноватыми чувственными губами и шикарной гривой волос до плеч. И огромная, колоссальная магическая сила, спрятать которую ему плохо удавалось. Он очаровал всех женщин в доме — Дубраву, ее ученицу Анечку и Чистого Родника — в момент знакомства Анечка так просто ходила за ним хвостиком и в рот заглядывала.

Опытной ведьме восхищение не помешало содрать неплохую цену за свои услуги: эстетического шока она давно не испытывала, несмотря на внешность женщины лет сорока. Правда, возраст ее «плавал»: утром и вечером она казалась моложе, чем ярким солнечным днем, — и я намеревался при случае впасть в глубокий транс, хотел попытаться выяснить, как же она выглядит в действительности. Подозревал, ответ меня не порадует. Иллюзии на меня не действуют, без причины человеческий маг облик пару раз на дню менять не станет. Получается, изменения непроизвольные. Судя же по тому, как слегка колеблется в присутствии древней наставницы Ступающей Мягко реальность, старушка уже давно не имеет ничего общего с понятием «человек».

Чистый Родник с удовольствием любовалась Белокрылым, но как-то издалека. Старалась не сближаться, словно чего-то опасалась. Глядя на такое поведение госпожи, привыкшие ловить тончайшие ее намеки охранники старались не выпускать нового знакомого из виду. Мне причина странной холодности девушки оставалась непонятной, тем более что к ней-то дракон отнесся с куда большим вниманием, чем к страдалице-Анечке. Что и неудивительно: разница между принцессой-Видящей и молоденькой простушкой очевидна.

Меня дракон заинтересовал, но в гораздо меньшей степени, чем хозяйка дома. Раз определив, что в случае прямого столкновения шансы победить у меня есть, я предпочел потратить время с пользой. Иными словами, пообщаться с Дубравой.

— Не боишься, что девчонку уведут? — Женщина кивнула за окно, откуда слышался веселый смех кицуне.

— Не уведут. Белокрылый точно не уведет.

— Он — нет. Голову Видящей не заморочить, и как волю подчинить — он не ведает.

— Дракон — это не только редкое животное, но и целый кладезь полезных ингредиентов, — перефразировал я отечественных юмористов. — Плюс почти тонна вкусного, высококалорийного мяса, как рассказывали знакомые оборотни. Странно, что он решился показаться в человеческих землях в открытую.

— Не так уж странно. Горды они, очень горды — от врагов не прячутся. Потому и гибнут часто. Зато если дракон сумел первые три сотни лет прожить — считай, равных ему врагов на своем пути не встретит: мало таких. Чего хотел-то?

Хороший вопрос. Сложно подобрать правильные слова, чтобы ответить на него.

— Мне нужен совет. Ты — сильнейшая ведьма из всех, кого я знаю. Скажи, есть ли теоретическая возможность для существ нашего рода использовать внешние потоки силы?

— Сильнейшая, говоришь? — задумчиво протянула женщина. — Надо же, заметил. Так тебе отвечу: сначала с тем, что у тебя сейчас есть, разберись. Колдун, что тебя менял, сам не понял, какую силищу в свое детище вложил, или случайно так вышло, не сильно важно. А ты в себя заглянуть не хочешь — привык считаться человеком со слегка измененным телом. Ну, так вот тебе урок на память…

Последние слова доносились как издалека. Лицо, фигура Дубравы поплыли, начали терять четкие очертания. Пространство вокруг моего тела растворялось — не рвалось, а стремительно истончалось и исчезало. Так кусок сахара, брошенный в горячий чай, теряет частичку за частичкой, пока не растает окончательно. Цвета, звуки взбесились в безудержной пляске, разум оказался слишком непривычным к новым ощущениям и теперь судорожно пытался выразить невозможное через знакомые символы. Рефлекторные попытки зацепиться аурой за относительно твердые участки ни к чему не привели: меня словно затягивало в глубокую черную воронку. Время растянулось — невозможно сказать, сколь долго продолжалось это странное падение: то ли миг, то ли век.