Когда у оригинала осталась половина ХП, этот тормоз наконец почувствовал, что ему скоро хана, и не придумал ничего умнее, как приказать своим копиям оттеснить меня. Как бы не так! Я тоже уже наступил одной чуней в клей и теперь не двинусь с места, пока не добью благородного сэра.
На сорока процентах зеркальный офицер велел тем подопечным, которые сумели сквозь плотные ряды сотоварищей пробиться ко мне, тоже перестать семенить ногами, чтобы я запутался в отражениях. Ну не идиот? Как же я его спутаю с тем, кто стоит сзади или сбоку, если повернуться не в состоянии?..
Последние десятипроцентные рыцари хоть и «кусались» очень-преочень часто, но уже как назойливые комары. Потому что в противовес количеству качество боевых характеристик каждого последующего поколения тоже ухудшалось.
И хотя для победы над первородным осталось не более трех-четырех ударов, я не стал более испытывать судьбу и прикоснулся к кругляшу.
Система принялась петь дифирамбы, а я опустил меч и под звон миллиардов оседающих на мостовую стеклянных осколков устало прошептал:
– Все, это победа.
Квестовым итемом оказалась не отрубленная по запястье конечность врага, как я подозревал, а его шипастая перчатка, которая тоже называлась «кулаком». И так уж совпало, что правая – с той же самой руки, часть доспеха с которой я потерял еще на пляже. Так что, проходи я под арки в другой последовательности, мог бы какое-то время попользоваться трофеем. Впрочем, какая теперь разница?..
Жемчужина, к сожалению, не перенеслась-таки в Ала-Арн. Но ее копию при оказии случайно обнаружил и, к радости продавца, не торгуясь, задорого приобрел в одной из ювелирных лавок, а потом отправил с обозом Витке. В подарок. Ей понравится.
Глава 6
Щит за спину, меч в ножны – тренировочный бой окончен. Ученики, не ожидая «ободряющего» пинка под зад от горластого сотника, споро строятся в колонну. Все помнят, как в прошлый раз из-за одного тупицы группа занималась строевой подготовкой, вместо того чтобы отправиться на обед. А потом под смешки удачливых и, несомненно, более умных и опытных старших товарищей, предающихся сытой лени на мягкой травке, давились остывшей кашей, не дающей и половины первоначальных бафов.
– Ну что, салаги, – хриплым, каркающим голосом пролаял Мамаша, – нале-е-е-во! В столовую шаго-о-ом… арш!
Мамашей сотника Бикаэля назвали с моей легкой руки. После того как в приветственной речи тот заявил, «что теперь он для нас и отец, и мать родная». С тех пор за глаза все парни называли командира только так.