Это будет реально трудно. Много труднее, чем просто непосредственно ползти.
Пейперт проделывал такой опыт с детьми разных возрастов (Пиаже, 1996). В результате, чем младше ребёнок, тем хуже данное им описание собственного же поползновения. Некоторые даже принимались утверждать, что сначала продвигают вперёд обе руки, а затем подтягивают обе ноги. Только лишь среди детей 10–11 лет уже две трети из них способны описать все свои движения более-менее правильно.
Когда Пейперт на одном из симпозиумов попросил проделать всё то же самое, но уже совершенно взрослых собравшихся (по залу кучками ползали физики, психологи, логики и математики), выяснилось, что даже и они далеко не все способны верно описать порядок только что совершённых ими же действий.
Тот факт, что благодаря неосознаваемым мыслительным операциям наше тело может жить в известной степени "самостоятельной жизнью", показывается и в ряде других экспериментов. К примеру, в сложном исследовании, где испытуемые должны были на беговой дорожке со спонтанно регулируемым сопротивлением сообщать о моменте этой смены, было показано, что сначала тело испытуемых меняло специфику своей активности вслед за изменением в сопротивлении дорожки, и только потом уже сам человек осознавал произошедшие перемены. То есть тело реагировало на меняющуюся ситуацию довольно самостоятельно, без осознания индивида (Varraine, et al., 2002).
Когда мы тянемся к какому-либо предмету, пальцы руки автоматически раскрываются на необходимую для его захвата ширину, но если рядом лежат два предмета разной величины (яблоко и вишня), и мы тянемся к маленькому, то пальцы раздвигаются чуть больше, чем обычно требуется для захвата именно этого предмета (Castiello, 2005). Нейробиолог Крис Фрит подчёркивает, что в данном случае "действие, требуемое, чтобы взять вишню, попадает под влияние действия, требуемого, чтобы взять яблоко. Такое влияние возможного действия на совершаемое показывает, что мозг одновременно параллельно заготавливает программы для всех этих действий" (Фрит, 2010. С. 156).
Очень многие автоматизмы, которые мы десятками совершаем каждый день, являются наглядным примером того, как самые сложные системы действий могут совершаться и без нашего сознательного контроля. А ведь всем этим действиям мы когда-то чрезвычайно усердно учились — и ползать на четвереньках, и ходить на двух ногах, и кататься на велосипеде. Со временем подобные навыки, которые в определённый момент времени используются очень активно, просто уходят с сознательного плана в бессознательный, тем самым превращаясь в обычный автоматизм.
Когда же мы начинаем задумываться над тем, как именно мы совершаем те или иные действия, то при попытке подобного осознания, упорядочивания в виде последовательных мыслей мы в тот же момент снижаем эффективность конкретного автоматизма. Зачастую лучше не думать, как ты делаешь, а просто делать — так всё будет много стройнее.
Тут вспоминается анекдот про ёжика, который забыл, как дышать, и умер. Отчасти он демонстрирует нам суть рассматриваемого явления.
Попытка осознать может нарушить отточенный временем автоматический механизм действия, давно контролируемый бессознательным.
По данным Клэкстона, дети в среднем собирают кубик Рубика быстрее, чем взрослые (Claxton, 1998). Якобы дети всецело отдаются во власть своего двигательного интеллекта и просто делают, в то время как взрослые ещё и пытаются понять, как они это делают. Пытаясь перейти в сознательное, процесс бессознательного алгоритма становится отрывочным, последовательным и от этого перестаёт быть целостным, теряет свою всеохватность.
Очень интересный пример неосознаваемого научения был продемонстрирован советскими исследователями ещё в конце 60-х. Тогда талантливому нейрофизиологу И. С. Бериташвили пришло в голову проверить одну идею насчёт ориентирования на местности у незрячих людей (Беритов, 1969). Изучая восприятие людей, в том числе и слепых, он пришёл к выводу, что ориентирование в пространстве у тех происходит не только посредством размахивания руками или палочкой и не только за счёт воспринимаемых ими звуков, но и за счёт звуков, которые не преодолевают порог осознания.
В ходе эксперимента незрячему надевали наушники, в которые подавали звуковой сигнал, глушащий все прочие звуки извне. Затем он должен был пройти расстояние, заставленное различными препятствиями. Без наушников в "нормальном" состоянии такие люди обходили большинство предметов без малейших сложностей.
Но стоило им надеть глушащие наушники, так они тут же начинали то и дело натыкаться на препятствия.
Тут как бы и ничего удивительного, но интересным же было то, что все эти незрячие испытуемые решительно утверждали, что при ориентировании они не руководствуются какими-либо звуками, потому что никаких особых звуков не слышат. Но, по их собственным словам, при ориентировании они внимательно прислушиваются к ощущениям на коже собственного лица.
Все незрячие, как один, утверждали, что перед каким-либо препятствием они ощущают словно едва уловимое прикосновение к лицу. Будто какое-то мимолётное дуновение воздействует на кожу.
Удалось установить, что все эти описания означали не что иное, как чрезвычайно слабые сокращения мышц собственного лица. Именно они-то и воспринимались испытуемыми как "прикосновение" или "дуновение".
Но чем были вызваны эти слабые сокращения лицевых мышц аккурат перед препятствием?
Бабки у подъезда в таких случаях говорят о биотоках, ясновидении, Ванге, Большом адронном коллайдере и нейтронно-позитронном генераторе XGC-715…
Но всё оказалось проще и одновременно сложнее.
Беритов Иван Соломонович (он же — Бериташвили) пришёл к заключению, что всё дело в условном рефлексе, который формируется на неосознаваемый раздражитель.